Она надула губы.
– Когда полгода назад я заболела пневмонией…
– У тебя была всего лишь простуда.
– …ты купил мне только цветы. Никаких подарков.
– Я купил тебе квартиру.
– Это уже позже.
– А восемь миллионов долларов. И счет в банке?
Она скорчила гримасу и закатила глаза.
– Не стоит о деньгах, милый… Это так грубо.
Я усмехнулся. Даже посреди мирового хаоса я, по крайней мере, всегда мог полагаться на то, что Фейт останется собой.
Когда мы вошли в шатер, несколько гостей оценили наши костюмы. Кто-то подходил с поздравлениями.
– С чем? – потребовал я ответа.
Женщина, которую я не узнал, бросила на меня странный взгляд, а затем захихикала.
– Ну надо же, – она повернулась к Фейт. – Он такой забавный.
Фейт склонила голову набок.
– Правда? Откуда вам знать?
– Что это было? – спросил я, когда мы двинулись дальше.
Она пожала узкими плечиками.
– Может, мы уже выиграли конкурс костюмов.
Эдди с Марджори стояли возле длинного стола с закусками. Поблизости, возле котелка с сырным фондю, находилась Рамона. Кусочки хлеба на концах палочек для макания искусно обожгли, и теперь они походили на маленькие черепа.
Марджори красовалась в костюме Капитана Марвела, Рамона оделась Матушкой Гусыней. Женщины приветливо нам улыбнулись и завели ничего не значащую беседу. Брат выбирал оливки из паштета и бросал их на траву, стараясь не испачкаться. Сегодня он носил черный костюм с гофрированным воротником и высокий черный цилиндр.
– Сайлас, дорогой братец, как я рад вас видеть, – он приподнял шляпу перед Фейт, и его тон заметно остыл. – Мисс Бенсон.
– Да ты настоящий щеголь, – проговорила она. – И кто же ты?
– Чарльз Диккенс, конечно. Я очень надеялся, что мой наряд увидит мистер Кауфман. Знаю, ему бы понравилось. Он уже здесь, братец?
Я закрыл глаза, грудь пронзило мгновенной вспышкой боли.
– Я же говорил, Эдди, – произнес я, стараясь сдержать раздражение в голосе. – Он уехал из города.
– Да-да, в Северную Каролину. Но я надеялся, что он уже вернулся.
– Да, ладно…
– Что он там делает?
– Откуда, черт возьми, мне знать?
Эдди отпрянул, словно от пощечины, а Марджори и Рамона отвели взгляд. Фейт сжала мне руку.
– Прости, – проговорил я, обращаясь к Эдди. – Прости, приятель. Я не знаю ни чем он занимается, ни…
«Вернется ли он».
Эдди кивнул, и плечи его расслабились.
– Все в порядке, братец. Я прекрасно понимаю. Я тоже по нему скучаю.
Он проговорил это, глядя в землю. Вполне естественно, обыденно. По крайней мере, так показалось бы любому постороннему слушателю. Но Эдди редко выражался обычно. Как правило, все его фразы облекались в причудливый язык. Но прозвучавшее сейчас в его словах неприкрытое чувство казалось почти потрясением. Оно пробрало меня до мозга костей, обнажив вихрь сбивающих с толку эмоций.