– Что, черт возьми, происходит?
Висевшее в комнате настроение – чистая радость – лопнуло, словно воздушный шарик, и сдулось. Я оторвал взгляд от Макса, убрал руки с пианино и, обернувшись, увидел отца в инвалидном кресле. Позади него огорченно застыл один из медбратьев.
Макс поднялся со скамейки, и я мысленно порадовался, что он не вскочил, словно виноватый.
Потому что – в чем нас винить? Черт возьми, мы не подростки, застигнутые в комнате отдыха после комендантского часа.
– Мистер Марш, – проговорил Макс. – Оказывается, у ваших сыновей есть способности к музыке.
Взгляд отца, казалось, пронзил его насквозь, а затем метнулся ко мне. Потом снова к Максу.
Он смотрел поочередно то на одного, то на другого, словно пытаясь сложить нас вместе. Я почувствовал, будто с меня содрали кожу, обнажая плоть. Как и в тот вечер, когда тренер Браун появился у нас в гостиной и отец рассказывал ему о моих недостатках.
– Сайлас, – проговорил отец опасно небрежным тоном. – В следующую субботу я хотел бы поужинать с твоей невестой. Давненько она не появлялась. – Его взгляд снова метнулся к Максу. – Слишком долго.
– Да, конечно, – произнес я, всеми силами стараясь не смотреть на Макса. Ненавистное слово «невеста» висело между нами в воздухе.
«Почему это важно? Так не должно быть. Просто не может».
Ненависть к себе хлынула наружу, но не огненно-горячая, а холодная, почти ледяная. Стыд меня никогда не обжигал; он просто сидел внутри подобно стылой, безжизненной глыбе льда. Желание увидеть в глазах отца восхищение и гордость вместо презрения, недоверия, отвращения превратилось почти в одержимость. Я практически этого добился, столько выстрадал, а теперь его подозрения вернулись.
«Я могу сделать лучше…»
– Хорошо, – проговорил отец. – Жду не дождусь.
Он махнул рукой, и медбрат развернул кресло, чтобы вывезти отца из гостиной. Повисла тишина, и во мне вновь проснулся мятежный дух. Отголоски прежнего меня, такого, каким я был еще до Аляски.
«Да пошел он. К черту все это. Это он должен сделать лучше…»
Я направился к двери, чтобы догнать отца, даже не зная, что, черт возьми, собираюсь сказать, но меня остановил голос Эдди – тихий и испуганный.
– Сайлас. Он хочет снова тебя услать?
– Что? Нет.
Взгляд мой метнулся к Максу. На лице его отразилось беспокойство. Забота. Сочувствие. Но не замешательство.
Он прекрасно понял, о чем говорил Эдди.
– Что происходит? – спросил я Эдди. – Ты ведь не говорил о… о чем не должен, правда?
Эдди слегка покачнулся на диване.
– После вашего недавнего столкновения с папой я высказал мистеру Кауфману беспокойство касательно того, что вас могут услать обратно…