Он пытался изгнать из головы посторонние мысли, но внутренний голос – или это был голос его ангела-хранителя? – упорно продолжал нашептывать, что он своими ногами шагает в расставленную ловушку, что ему нечего делать на этой лестнице, ведущей в спальни, что ему незачем послушно плестись за этой женщиной… что он теряет контроль над ситуацией. Но заставить замолчать этот голос разума – или инстинкта? – оказалось на удивление просто. Достаточно было вспомнить, как только что смеялась Стефани, и посмотреть на ее мелькающие впереди ноги, выглядывающие из-под платья, похожего на наряд гейши.
Когда Лоренс Серенак добрался до второго этажа, Стефани стояла в проеме коридора, по обе стороны которого располагались спальня и ванная комната. В туго перехваченном на талии красно-синем платье, хрупкая и прекрасная, как фарфоровая ваза.
– Частные апартаменты Клода Моне. Здесь, должна признаться, обстановка более традиционная. Но и более интимная. Лоренс, вам что, нехорошо?
Она вошла в первую комнату и присела на кровать, почти утонув в мягкой пуховой перине.
– Значит, настал час допроса? Ну что ж, инспектор, я в вашей полной власти.
Лоренс Серенак взволнованно осматривал комнату. Кремовая обивка стен, пожелтевшее постельное белье, черный мрамор камина, тусклое золото подсвечников, красноватая древесина ночного столика…
– Давайте, инспектор, смелее… Вчера с моим мужем вы были очень красноречивы…
Лоренс ничего не сказал. Оба какое-то время молчали. Серенак не приблизился к постели. Огоньки в глазах Стефани постепенно погасли – так гаснет в ночи маяк. Она чуть приподнялась, взметнув в воздух облако пуха.
– Тогда начну я. Инспектор, вам известна история Луизы – собирательницы одуванчиков из Живерни?
Серенак смотрел на нее, не зная, что и думать.
– Ну конечно, вы ее не знаете. Это очень красивая история. Луиза – наша местная Золушка. Рассказывают, что эта крестьянская девушка отличалась необычайной красотой. Первая красавица на деревне. Юная. Свежая. Невинная. Году этак в 1900-м она позировала на лугу художникам. В том числе одному многообещающему чеху по фамилии Радинский, который приехал в Живерни, чтобы познакомиться с Моне и американскими живописцами. Красавец Радинский, кроме всего прочего, пользовался славой выдающегося пианиста. Он передвигался в автомобиле – редкость по тем временам. И вот он без памяти влюбился в деревенскую девушку, собиравшую на лугу одуванчики, женился на ней и увез с собой. Сегодня Радинский – самый известный у себя в стране художник, а крестьянская девушка Луиза стала богемской княгиней. Кстати, их машину Клод Моне купил для своего сына Мишеля, который несколько месяцев спустя врезался на ней в дерево в Верноне, на улице Тьера. Если не считать печальной участи машины, история замечательная, правда?