– А это правда, – неожиданно спросил он, – то, о чем говорит в своей книге Арагон? Что Моне не выносил вида увядших цветов? Что садовники каждую ночь выкапывали отцветшие растения и пересаживали на их место другие, в цвету? Как будто заново перекрашивали весь сад?
Кажется, его хитрость удалась. Во всяком случае, губы Стефани тронула улыбка.
– Нет, конечно. Арагон немного преувеличивает… Но позвольте, выходит, вы прочитали «Орельена»?
– Разумеется, прочитал. И даже понял. Этот великий роман о том, что счастливая любовь невозможна. Я прав? Именно это пытается внушить нам автор?
– Арагон верил в это, когда писал книгу. Полагаю, он тогда действительно думал, что на свете не бывает счастливой любви. Но впоследствии ему довелось пережить самую прекрасную и самую долгую – длиною в вечность – историю любви. Ни один другой поэт не познал такого счастья, какое выпало на долю ему. Ему и Эльзе…
Лоренс отвернулся от окна. Бледные губы Стефани оставались чуть приоткрытыми. Его охватило непреодолимое желание провести по этим губам пальцем, прикоснуться к фарфоровой коже…
– Вы очень странная женщина, Стефани.
– А вы, инспектор, наделены даром вызывать людей на откровенность. Должна признать, что ваша манера вести допрос намного тоньше, чем я поняла со слов мужа. Но я вас разочарую. Во мне нет ничего странного. Я обыкновенна до банальности.
Учительница ненадолго замолчала, словно собираясь с духом, а потом вымолвила – будто бросилась из окна вниз:
– Заурядная история… Я мечтаю о ребенке. Но мой муж не в состоянии мне его подарить. Наверное, поэтому я больше не люблю своего мужа. Хотя нет, не так. Сколько себя помню, я никогда его не любила. Просто он оказался рядом и был не хуже, чем любой другой. Заботливый. Любящий. Я сделала не такой уж плохой выбор. Я ведь самая обыкновенная женщина, инспектор. Похожая на всех остальных. Пусть красивая… Пусть родилась в Живерни и люблю своих учеников… Что это меняет?
Рука Лоренса легла на руку Стефани. Их пальцы переплелись вокруг зеленой чугунной решетки окна.
– Почему вы говорите об этом мне?
Стефани повернула к нему голову и засмеялась.
Неужели она не понимает, что таких глаз, как у нее, больше нет ни у кого в мире?
– Не стройте иллюзий, инспектор. И не думайте лишнего. Если я рассказываю вам все это, то не потому что меня очаровала ваша бандитская улыбка, и не потому что у вас расстегнута на груди рубаха, и не потому что в ваших ореховых глазах отражаются все ваши чувства. Но самое главное – не надейтесь, что на меня действуют ваши чары.
Ее рука оторвалась от его и указала куда-то за горизонт.