Сильвио честно старался понять. Одновременно он обводил глазами десяток развешанных по стенам картин. Получается, что в Руанском музее, который слывет обладателем самого полного среди провинциальных картинных галерей собрания импрессионистов, не наберется и четверти богатств, хранившихся в мастерской Моне.
– А может такое быть, что в мастерской Моне в Живерни и по сей день остались картины великих мастеров?
Ашиль Гийотен на миг задумался.
– Смотрите, – наконец сказал он. – Клод Моне скончался в 1926 году. Скорее всего, его сын и наследник Мишель Моне приложил немало усилий, чтобы сохранить и защитить те картины отца, которые тот не передал в дар музеям. Следовательно, отвечая на ваш вопрос, я скажу так: вероятность того, что в розовом доме в Живерни до сих пор находятся никому не известные подлинники Моне, чрезвычайно мала. Хотя как знать…
– Хорошо, оставим тему воровства. – Теперь голос инспектора звучал чуть более уверенно. – Но разве Моне не мог продать или просто подарить кому-то часть своих работ?
– Местная пресса писала о проведении вещевой лотереи, главным призом в которой была подаренная организаторам картина Моне. Выручка от лотереи пошла на строительство больницы в Верноне. Счастливчику, вытянувшему заветный билетик, она досталась за пятьдесят сантимов – в ценах того времени, разумеется. Но таких случаев ничтожно мало. Видите ли, нельзя сказать, что жители Живерни приняли Клода Моне с распростертыми объятиями. Ему приходилось торговаться за каждый клочок земли для своего сада, за каждый стог сена, который рачительному хозяину не терпелось убрать в сарай, не дожидаясь, пока живописец закончит картину. Но больше всего нервов художнику стоило разрешение повернуть русло ручья, чтобы наполнить водой пруд с кувшинками. Моне без конца платил жителям деревни. Заплатил, чтобы напротив его сада не строили фабрику по производству крахмала; заплатил, чтобы достижения прогресса не проникли за ограду его усадьбы. Нетрудно предположить, что среди деревенских нашелся хитрец – член муниципалитета или просто крестьянин, – быстро сообразивший, что вместо нищенской суммы в пятьсот франков гораздо выгоднее выпросить у мастера какую-нибудь картину. Я знаю, специалисты не очень-то верят в сделки подобного рода между художниками и местными жителями, но разве мы можем исключить вероятность того, что среди аборигенов все-таки попался хотя бы один, кому достало любопытства заинтересоваться если не искусством как таковым, то хотя бы рыночной стоимостью картин? Разумеется, Моне подарил бы прощелыге одну из своих работ, у него просто не было бы выбора. Кстати, вы видели в Живерни, неподалеку от усадьбы Моне, такую странную мельницу? Она называется мельница Шеневьер. Каждый раз, когда я бываю в деревне, смотрю на нее и вспоминаю знаменитую картину Теодора Робинсона «Папаша Троньон»… Так вот, владельцу мельницы ничего не стоило шантажировать Моне – ручей-то протекал через его участок. Не договоришься с мельником – не будет тебе никаких кувшинок!