Инспектор Серенак шагнул навстречу охотникам. Патрик инстинктивно посторонился и обхватил ладонью холодный ствол ружья, которое нес Жак Дюпен.
– Спокойно, Жак, спокойно…
Инспектор Серенак шел к ним.
– Жак Дюпен! Я арестовываю вас по подозрению в убийстве Жерома Морваля. Сопротивление бесполезно. Следуйте за мной!
Титу бросил ружье на землю и поднял вверх трясущиеся руки. Как в кино.
– Спокойно, Жак, спокойно, – продолжал приговаривать Патрик. – Главное, не делать глупостей…
Он хорошо изучил своего приятеля, они не первый год дружили и вместе ходили на охоту. И ему совсем не понравилось, как побелело лицо Жака, превратившись в мраморную маску.
Серенак наступал на них. Один. Без оружия.
Еще несколько шагов…
– Нет! – крикнул Сильвио Бенавидиш.
Он выскочил из полукруга и встал рядом с Серенаком, почти плечом к плечу. Почему-то Бенавидишу показалось важным разорвать то подобие симметрии, которое выстроилось на площадке. Так в вестерне невесть откуда появившийся человек сбивает с толку двух готовых застрелить друг друга ковбоев. Жак Дюпен молча положил руку на запястье Патрика. Патрик понял безмолвную просьбу друга и перестал сжимать ствол его ружья. Очень надеясь, что ему не придется сожалеть об этом. Всю жизнь.
Патрик с ужасом смотрел, как Жак, держа палец на спусковом крючке, медленно поднимает ружье.
Как правило, Жак стрелял даже лучше Титу. У него был меткий глаз.
– Лоренс, стойте! – У Сильвио кровь отлила от лица.
– Жак, не дури! – прошептал Патрик.
Серенак сделал еще шаг. Теперь от Жака Дюпена его отделяло не больше десяти метров. Глядя тому прямо в глаза, инспектор медленно поднял руку. Сильвио Бенавидиш увидел, как губы патрона скривила презрительная улыбка, и испугался.
– Жак Дюпен! Вы…
Дуло ружья смотрело в грудь Серенака. Над Астрагальской тропой повисла тишина.
Титу, Патрик, агенты Лувель и Мори, инспектор Сильвио Бенавидиш и еще пятнадцать полицейских и жандармов, все, даже самые несообразительные, безошибочно прочитали в глазах Жака Дюпена одно и то же.
Ненависть.
55
Девушка, трудившаяся в архиве городской администрации Эврё, любой разговор с посетителем неизменно начинала с одних и тех же пяти слов: «А вы точно проверили, что…» Отгородившись от мира двойным экраном, монитора и очков в позолоченной оправе, она старательно изображала человека, по горло заваленного работой. Наконец она соизволила взглянуть на старика, просившего выдать ему номера покойного «Вернонского республиканца» – местной газеты, после Второй мировой войны переименованной в «Демократа». Все номера с января по сентябрь 1937 года.