– Здравствуйте, Стефани. Вот и я. Явился, как мы и договаривались, за списком учеников.
Учительница протянула ему руку и ласково улыбнулась. Так улыбается обвиняемый в суде. Серенак сам не понимал, почему ему пришло на ум это сравнение.
– Здравствуйте, инспектор. Я все приготовила. Вот, конверт на столе…
– Спасибо. Должен сказать, мой помощник свято уверовал в эту версию. В смысле, в то, что убийство связано с поздравительной открыткой, которую мы нашли в кармане Жерома Морваля.
– А вы?
– А я пока не знаю. Вам должно быть виднее. Но мой помощник вбил себе в голову, что у Жерома Морваля лет десять назад мог родиться внебрачный ребенок. В общем, сами понимаете…
– А больше он ничего не придумал?
– Вам эта версия кажется притянутой за уши? Скажите, среди ваших учеников нет никого, кто подошел бы под это описание?
Стефани взяла со стола белый конверт и приложила его к груди инспектора:
– Раскапывать семейные секреты моих волчат – ваша работа, а не моя.
Серенак не стал настаивать. Он молча оглядывал класс, делая вид, что подбирает нужные слова. В действительности инспектор знал, что сейчас скажет. Он подготовил свою речь заранее. Всю дорогу от Вернона до Живерни он, как потерявшую вкус жвачку, катал и перекатывал во рту первую фразу. Скользнув глазами по афише «Конкурс юных художников» в пастельных тонах, он заметил рядом еще одну, на которой также упоминался фонд Робинсона. Фоном ей служила репродукция одного из пейзажей Сислея, а английский текст расхваливал Национальный музей и арт-галерею Кардиффа. Выждав сколько требовалось, Серенак спросил:
– Стефани, вы хорошо знаете свою деревню?
– Я здесь родилась.
– Мне нужен провожатый. Как бы вам это объяснить? Я чувствую, что должен ближе познакомиться с Живерни, проникнуться ее духом. Иначе мне не справиться с расследованием.
– Наблюдательность и воображение? Как учат художники?
– Именно.
Они улыбнулись друг другу.
– Хорошо. Я в вашем распоряжении. Сейчас накину что-нибудь, и можем идти.
Стефани Дюпен надела поверх желтого платья шерстяной жакет. Они прошли по улице Клода Моне, спустились по Большой Садовой, свернули на улицу Мильё, пересекли ручей и выбрались на шоссе Руа прямо напротив мельницы Шеневьер. Стефани сотни раз водила своих учеников по Живерни. Она знала все местные истории и легенды и охотно делилась ими с инспектором. В том числе объяснила, что практически каждый уголок и чуть не каждый здешний дом и каждое дерево удостоены высокой чести быть покрытыми лаком, вставленными в раму и храниться, вызывая восхищение, за тридевять земель от Живерни.