— Присаживайся. — Валентин шлепнул рукой по дивану.
Не бог весть какое предложение, но она обрадованно кивнула. Светлый локон упал на глаза, и она машинально его поправила. Чисто женское движение — мужчины к собственным прическам относятся иначе. На этот раз Валентин позволил себе более пристальный взгляд. Странное дело! Девушка восемнадцати лет, еще недавно казавшаяся ему слегка симпатичной, сейчас неожиданно превратившаяся в красавицу. Много же времени ему понадобилось, чтобы рассмотреть это! Или так оно обычно и происходит? Но как можно было не обратить внимания на эти искрящиеся глаза, на эти чудо-волосы! Вьющаяся густая грива каштаново-золотистого цвета и впрямь заслуживала многочисленных трат. Он невольно перевел взгляд на Андрюху. Те же завитки на лбу и висках, та же живая мимика, разве что глаза… В отличие от Виктории малолетний племянник глядел на мир с серьезностью, более присущей зрелым полковникам. Воспользовавшись тем, что мальчуган вновь переключил внимание на дверь, вечный источник опасностей, Валентин вполголоса похвалил:
— Славный парень!
— Это точно!
— Наверняка вырастет и станет индейцем!
— Индейцем? Как это?
— Шучу. Мы в своем безграмотном детстве мечтали именно об этом.
Вика, рассмеявшись, тряхнула кудрями и стала оживленно рассказывать о своих бесконечно веселых родителях, которым все трын-трава и море по колено, о сестре, столь похожей на них, и об Андрюхе, ее единственном и настоящем друге.
Валентин осторожно оглянулся. «Единственный и настоящий друг», забыв о бдительности, игнорировал нависшую над тетушкой опасность. С пшиканьем он перезаряжал обойму за обоймой, и несчастная дверь, должно быть, превратилась уже в решето. Подавшись чуть вперед, Валентин мягким прикосновением ладони заставил умолкнуть рассказчицу.
— Ты мне нравишься, — шепнул он. — Давай поговорим об этом, ага?
Лицо ее вспыхнуло. Вполне возможно, подобные слова она слышала впервые.
Медленно притянув Викторию к себе, он поцеловал мягкие податливые губы.
Целоваться она не умела, но именно это обстоятельство привело его в восторг. Он с трудом оторвался от ее губ. Сердце билось с перебоями, в горле хрипело. Шумно вздохнув, он посмотрел на Андрюху. Оказывается, «обстрел» уже прекратился.
Выбравшись из-за дивана, беспечный мужичок всунул ноги в домашние тапки взрослых и неторопливо, как на лыжах, передвигался по комнате. Глаза его восхищенно глядели вниз, на замечательно огромную обувь.
— Из него мог бы выйти Архимед или Ломоносов, — заметил Валентин.
Приободрившись, продолжил:
— Может, поиграем?