— Ты говорил, что хотел стать индейцем.
— И индейцем тоже.
— А ты заметил, что наши имена начинаются на одну букву?
— Само собой. И нахожу это чрезвычайно символичным.
Виктория прижалась к его плечу, голос ее снизился до шепота:
— Тетя редко ночует здесь. И если… Если она заберет Андрюху, я тебе позвоню, ладно?
Валентин озадаченно потеребил нос, невпопад пробормотал:
— Уже поздно. Дед меня, наверное, потерял.
— А я все равно позвоню, — повторила она упрямо.
Небо казалось черным бескрайним пепелищем… Искорки тлеющих звезд можно было пересчитать по пальцам. Они сидели на сложенном вдвое коврике и, раздвинув сохнущее на леске белье, лицезрели ночной город. Клочок цемента на уровне четвертого этажа, тонкие перильца и рогатые от прищепок наволочки с рубашками.
Полный комплект романтики восьмидесятых… Валентин искоса поглядел на Викторию.
— О чем ты сейчас думаешь?
Она слегка пошевелилась.
— О тебе, о себе, о жизни. — Ресницы ее дрогнули. — А еще я думаю о небе.
— Хорошенькое небо! Простыни да носки!
— Все оттого, что ты не умеешь смотреть.
— Вот уж не согласен. — Он продолжал разглядывать девушку. — Что-что, а смотреть я умею.
Она была укутана в одеяло с головой. Все, что он видел, — это бледный овал лица с ярко сияющими глазами. Вполне достаточно, чтобы не скучать. Не выдержав, он притянул ее к себе и чмокнул в нос.
— Еще!..
Он поцеловал ее в висок, в щеку, и все вновь завершилось тем, что она чуть было не задохнулась.
— Валька! — Она уперлась ему в грудь ладонями. — Дай же отдышаться!
Задушишь!
— Но ты совсем замерзла, — вяло попробовал он оправдаться. И все же выпустил ее из рук.
— Нет, мне хорошо. Ты даже представить себе не можешь, как мне сейчас хорошо!
— Куда уж мне!
— Не шути! Я говорю серьезно. — Она сдвинула брови. — Это походило на бросок в бездну. Сначала вниз, а потом вверх. Я как будто сорвалась с утеса и летела, летела… Даже сейчас, если закрыть глаза, все снова повторяется.
Правда, правда! Чему ты улыбаешься?
— А чему я могу улыбаться?
Виктория смерила его пытливым взглядом.
— Не хочешь — не буду. — Валентин насупился. — Так лучше?
— Хуже. — Она вздохнула. — Ты сильный и глупый. А мне вот приходится думать за двоих.
— Бедная девочка. — Он погладил ее по голове. Она не отстранилась.
— Валь, скажи… Это всегда так будет? Каждый раз? То есть чтобы точно так же — утес, бездна, полет?
— Точь-в-точь не обещаю, но нечто похожее могу гарантировать.
— Снова смеешься?
— Но ты же сама назвала меня глупым. Наверное, ты права.
Она улыбнулась.
— Между прочим, очень легко проверяется. Вот угадай, почему небо отчаянно голубое?