Перетащив его на нары, Валентин связал чудовищные руки разорванной на полосы майкой. И только после этого позволил себе заснуть.
За свою выходку он ждал самого страшного, но, как ни странно, обошлось без последствий. Вертухаи так и не узнали о случившемся, и последующие две ночи прошли спокойно. Удивительное произошло на третий день. Совершенно неожиданно карлик предложил Валентину свои услуги. Что-то, по-видимому, переключилось в его мутном сознании. Во всяком случае, отношение к сокамернику он резко переменил. Впервые они поговорили по-человечески, и Валентин узнал, что карлик идет по расстрельной статье, но здесь, в зоне, его «взяли на поруки», решив использовать для особых поручений. Благодаря этой службе он и оставался еще жив. Шесть лет подлого рабства — так он определил свое заточение.
Самое ужасное заключалось в том, что он знал, как отсюда бежать. Знал, но сам уже ни на что не надеялся. Короткие кривые ножки, конечно, не спасли бы его от сторожевых псов. Валентину же он напрямую предложил спасение. Решетка маленького оконца крепилась металлическими скобами, и одну за другой карлик выдернул их из соснового бруса. Для него это оказалось не сложнее, чем вытянуть щипцами с десяток гвоздей.
— Уходи. — Он поглядел на Валентина водянистыми глазами. — Сегодня же уходи.
В течение нескольких минут он изложил сокамернику весь свой нехитрый план.
Слушая его, Валентин верил и не верил. Он был осведомлен, что нередко таким образом начальство освобождалось от прытких зэков. Прыжок на проволоку, выстрел в спину — и никаких проблем. Весь его опыт подсказывал, что это западня, и все же в конце концов карлик его убедил. Валентин сдался. Отсюда и впрямь можно было бежать, и оставалось только догадываться, какие таинственные коловращения произошли в голове мрачноватого человечка и чем же сопротивление жертвы сумело так расположить к себе.
Они даже не стали дожидаться вечера. Это был самый отчаянный и скоропалительный план в жизни Валентина. Надзиратель явился на первый же зов карлика. Последний безыскусно пытался сыграть роль больного. От волнения Валентин не разобрал, что именно кричит его компаньон. Надзирателя же он сразу узнал. Круглое решительное лицо, неприятный цепляющий взгляд, крепкая фигура спортсмена. Вопреки уставу, «дубак» вошел в камеру без сопровождающего. Устав на то и устав, чтобы его нарушать. Кроме того, карлик числился «своим», а Валентина после изнурительных дней «опускания» перестали брать в расчет.
Подобное небрежение сослужило скверную службу надзирателю. Стоило ему склониться над причитающим карликом, как Валентин прыгнул солдату на плечи. Ни один нормальный человек не выдержал бы подобной атаки. Более семидесяти килограммов с высоты да на хребтину… Сунувшись вперед, охранник ударился лбом о деревянную поперечину и все же, уцепившись пальцами за край нар, успел развернуться. Не доверяя ослабевшим рукам, Валентин ударил его коленом в грудь, и еще раз, заставив с хрипом повалиться на пол. Карлик, успевший сесть и оглядеться, молча кивнул на окно. По-прежнему играла музыка, никто не включал сирены и не спешил с криками к открытой камере. Впрочем, этой дорогой Валентин уходить не собирался. Они располагались на втором этаже, и внизу ему пришлось бы миновать караулку с отдыхающей охраной, проходную с дежурным.