— Найти бы кизяк и развести настоящий огонь, — сказал Гарри, которому было неуютно от холодных электрических искр.
— Марк уже искал ваш кизяк, и ничем хорошим это не закончилось, — напомнил Леопольд.
— При чем тут кизяк и то, что с приходом Марка начались все несчастья для нас? Здесь кто-нибудь видел коров или овец? Кому здесь гадить? — спросил Сергей.
— Дерьмо! — эмоционально воскликнул Гарри и напрягся.
Марк не сразу понял, к чему относилась эта реплика, но уже почувствовал холод между лопаток.
Прямо сквозь стену на них выскочили три Призрачных Пса. Заглотив Леопольда, Гарри и Сергея, которые еще боролись, уже находясь внутри их полупрозрачных тел, Псы тут же исчезли. Отшельник отчаянно что-то бормотал, глядя на нарисованный глаз с двумя зрачками, а Белла и Марк вскочили на ноги. К ним подкатилось уже безжизненное в полном смысле слова перекати-поле. Белла, не глядя ни на кого, решительно направилась к выходу, а Марк бежал за ней вниз по ступеням.
— Сергей сказал, что нам нужно остаться здесь, — напомнил юноша.
— Вот и оставайся.
Они выскочили из башни и быстро направились прочь от нее. Марк еле поспевал за девушкой.
Они все дальше и дальше, совершенно молча, удалялись от злополучной башни и проходили мимо других. Через два часа почувствовалась усталость и очень похолодало. Марк еще не знал, что холод для Беллы был страшнее всего на свете.
Они взошли на холм, чтобы оглядеться. Вокруг темнелись только башни, но примерно на одинаковом расстоянии от них светились два огонька, два костра. Белла смотрела то на один, то на второй, видимо, выбирая, к какому направиться.
— Кизяк ищем или от Псов убегаем? — неожиданно раздался голос сзади.
Марк и Белла вздрогнули и резко повернулись. За ними стоял… осел. Но гораздо больший по размеру, чем обычные животные этого вида, и… полупрозрачный.
— Я — Призрачный Осел. Не знаете, куда пойти, налево или направо?
— Да.
Осел подошел к ним ближе. Сел по-собачьи и тоже посмотрел сначала на правый огонек, затем — на левый, потом поднял морду к звездам и задумчиво произнес:
— Насладитесь моментом. Это — свобода.
— В каком смысле?
— Свобода — это выбор. Чем он мучительнее — тем вы свободнее, потому что эмоциональность выбора заставляет его полнее осознать, а осознание — свобода от запрограммированной органики.
— Разве?
— Парадокс в том, что люди считают свободой — свободу от свободы.
— Как это?
— Так компьютер электронный или белковый считал бы себя абсолютно свободным именно потому, что не чувствует выбора. Он запрограммирован. Свободными себя чувствуют несвободные люди. Один занимается музыкой, которая ему нравится, ест то, что ему нравится, занимается сексом, как ему нравится, и считает себя свободным, потому что действует как запрограммированный генами белковый компьютер. Второй не допускает сомнения в догмах, в которые верит и которыми руководствуется, и тоже считает себя свободным, потому что не мучается выбором.