— Я не могу поверить, что какому-либо негодяю удастся когда-нибудь повести за собой Америку, — сказал Эплби. — Несколько дней тому назад один из его шпиков болтался у главной конторы нашего профсоюза и задавал глупые вопросы.
— Какие?
Эплби рассмеялся и стал выколачивать трубку о каблук своего сапога.
— Ему хотелось знать, что за люди навещают тебя здесь, в Белутахатчи.
— А что ты ему ответил?
— Самые достойные, в мире.
— Спасибо, друг! — сказал Г утри, склоняясь в театральном поклоне.
— Этот шпик хотел все узнать о тебе, Вуди, — продолжал Эплби. — Я спросил его: «А вы располагаете доказательствами того, что Гутри когда-либо совершал какие-нибудь антиамериканские действия?» — «А вы взгляните сюда», — сказал он. С этими словами он запустил руку в свой портфель и вынул твою фотографию — ту самую, где ты снят с гитарой, а на ней еще надпись; «Эта штука убивает фашистов». Мы с Фредом так захохотали, что шпик кубарем выкатился на улицу.
— А что если ты возьмешь эту штуку и поиграешь нам немного, а? — обратился Джонс к Гутри.
— Да, друзья… — отозвался Вуди. — Вот я стою здесь и думаю… Как бы мне хотелось обладать талантом великих поэтов, чтобы суметь сочинить хорошую отповедь этим человеконенавистническим пожарам, которые разжигает Ку-клукс-клан, и чье пламя, крадучись, то пропадая, то опять появляясь, стелется по желтому шоссе!.. И я верю в то, что если мы, друзья, будем работать вместе так, как сегодня, мы сможем уберечь от огня все ворота и ограды на всех шоссе и проселках Америки, сможем загнать его туда, откуда эта чертовщина появляется на свет!.. А теперь разрешите мне спеть вам маленькую песенку, которой еще нет, но которую я постараюсь сочинить на ходу…
Над озером все. выше и выше поднималось солнце. Горящие пни с треском и шипеньем потухали. Вуди провел пальцами по струнам гитары и запел:
Я родился в Белутахатчи и всю жизнь, и всю жизнь я носил
Мое славное имя, мое доброе имя, мое громкое имя — Билл.
Вы, бандиты из Ку-клукс-клана, шайка подлых и низких громил,
Не боится ни вас, ни ваших угроз, не боится бесстрашный Билл.
Старый Билл из Белутахатчи, славный парень, веселый Билл,
Это — я, и всю жизнь я свободу искал и всю жизнь я свободу любил.
Вы повесьте меня, вы сожгите меня, вы избейте меня, — но Билл Все равно не умрет и вовек не свернет он с пути, на который ступил.
Я из Южной Америки родом, и как ветер сюда я попал,
Я из старой Канады, где Поля Беньяна помнит любая тропа.
Я из пены питсбургского пива, я из стали гарийских цехов,
Я — христианин, еврей и буддист и равнб почитаю всех прочих богов.