открыл счёт разведчик Воронин – сибиряк, среднего роста, хорошего телосложения боец
[49]. Но его обнаружил враг и «пришил» к земле на весь день, прошив его кожу пулей от головы до ягодицы. Пролежал раненый Воронин весь короткий зимний день 1942 года. Под покровом ночи пехотинцы доставили его раненым в дивизион. От потери крови и мороза Воронин чувствовал себя плохо, его тошнило, мучила жажда, которую он частично утолял снегом.
При встрече с ним я спросил его, чем могу быть полезен. Он ответил: «Достань у начальства на цигарку махорки». Я отправился в путь, к начальству. В ту пору дивизионом командовали уже другие. Увидев командира дивизиона в окружении комиссара и начальника штаба (Кривоконя и Калинина), я подошёл к ним и доложил о подвиге Воронина и о его скромной просьбе, которую я не могу удовлетворить из-за отсутствия махорки.
– Не выручите ли вы, наши командиры? – обратился я к ним.
Командир дивизиона грубо и резко ответил:
– Вы ходите за нами по пятам, в том числе в туалет, следите, чем мы справляемся, и узнаёте, что у нас есть махорка. Идите, нет у нас махорки.
Я собрался уходить, но начальник штаба Калинин вынул из кармана кисет с махоркой и сказал:
– Бери на две цигарки: одну – для Воронина, а другую – для себя.
Я растерялся. Передо мной стояло начальство со «шпалами», а я был в звании старшины-замполитрука (четыре треугольника в петлицах). Старший из начальников – против, а ему подчинённый – за удовлетворение просьбы раненого Воронина. Как мне быть? Я решил отказаться от предлагаемого кисета с махоркой.
– Бери, коль даю, – сказал начштаба Калинин.
Комиссар Кривоконь, которому я был подчинён по уставу, промолчал, занимая сторону командира дивизиона. Всё же я решил взять кисет и отсыпать из него махорки на пару цигарок. Воронин благодарил меня и начальника штаба Калинина.
…Когда в начале марта 1943 года старшего батальонного комиссара Кривоконя отзывали в тыл (это было под Синявином, во время прорыва блокады), он, прощаясь со мной, извинился за ту роковую цигарку махорки и проявленную командиром дивизиона грубость, которую не поправил на милость он, Кривоконь. Мне тогда уже было присвоено воинское звание младшего лейтенанта, и я находился в должности заместителя командира штабной батареи 1-го дивизиона.