— Будем считать, что мы условились, — сказал Шорти. — Я звякну Томми, как только все детали будут уточнены.
— Ну уж нет! — воскликнул Джесс, удивив своих собеседников. — В данном случае именно его лучше не привлекать к этому делу. Ну так как, договорились?
Трое бизнесменов умели хорошо читать между строк. То, что произошло между Джессом и его менеджером, их не касалось. Им казалось перспективной затеей: выступить и обнародовать имя загадочной женщины.
— Все будет, как ты хочешь. Я скоро свяжусь с тобой, — сказал Шорти.
Джесс наблюдал, как все трое вышли из машины. Затем он скрестил руки на груди и некоторое время неподвижно сидел. Ему все еще казалось невероятным, что удалось провернуть такое непростое дело.
«Я становлюсь не менее хитрым, чем Томми», — мысленно сказал он себе.
С улыбкой на лице Джесс покинул Нэшвилл. Едва ли не впервые с момента исчезновения Даймонд Джесс почувствовал, что его жизнь начинает входить в прежнюю колею.
И тут его вдруг осенило. Он резко развернул машину прямо на середине пустой в этот час дороги и помчался назад в город.
Даймонд помахала на прощание рукой Твайле, переложила тяжелый футляр с гитарой в другую руку и вошла в свою квартиру. Сегодняшний день был очень важным в ее карьере. И Даймонд прекрасно отдавала себе в этом отчет. Твайла очень нервничала во время концерта, и Даймонд не раз замечала, что она оглядывается, подмечая реакцию публики. Но кое-чего Даймонд не увидела: она не заметила, как округлились глаза Твайлы, когда та обнаружила в последнем ряду троих мужчин. Но наверное, это было к лучшему. Ведь если бы Даймонд знала, каким влиянием обладали эти трое в мире музыки, она от волнения не смогла закончить свое выступление.
А так она выступила просто великолепно. Закрыв за собой дверь квартиры, Даймонд прошла на кухню, открыла холодильник и попыталась заставить себя хоть немного поесть. Так и не решив, чего же ей все-таки хочется, она хлопнула дверцей и поморщилась, когда бутылочки и банки противно звякнули друг о друга. Затем, как это уже не раз случалось в последние дни, взгляд ее остановился на телефонном аппарате, стоявшем возле кровати.
Даймонд понимала, что позвонить ему было бы большой ошибкой. Услышав боль в голосе Джесса, она только растравит свою собственную душевную рану.
Даймонд прошла в спальню, опустилась на колени воле платяного шкафа и открыла нижний ящик. Они лежали именно там, куда она их положила, — все многочисленные вырезки, письма от поклонников, статьи из бульварных газетенок, в которых речь шла о ней и о Джессе.