– Ничего плохого не случится. Ты не будешь ни в чем виноват. Есть изящные способы решения таких проблем. Итак, ты согласен быть нашей собственностью или нет? Знаешь, Хейден, быть чьей-то собственностью комфортно. Это намного облегчает жизнь. Ты становишься ценным средством, и тебя берегут. Дальнейшая карьера тебе гарантирована.
– Приятно слышать.
– Так оно и есть.
– Ну, если их присутствия больше не требуется…
– Совершенно не требуется.
– Тогда я сниму их с дежурства.
– Добро пожаловать домой, Хейден.
– Это тоже приятно слышать.
– Так оно и есть, – ответил Тио и оборвал разговор.
Шериф Хейден Экман пролежал на кухонном полу в утробной позе еще четверть часа. Он чувствовал, будто спускается по узкому проходу, будто схватки выталкивают его через родовой канал в новую жизнь. Это не были схватки его совести, поскольку его совести для таких дел недоставало мускулатуры. Это были схватки желания, все того же желания статуса и власти, управлявшего им с юных лет. Если высокая должность, которую он однажды получит, окажется незаслуженной, врученной ему за послушание интересам и прихотям правящего класса… что ж, он и тогда сможет сполна насладиться престижем своего положения. И он не будет одинок; наверное, три четверти тех, кто купался в лучах славы и всеобщего признания, достигли этого отнюдь не собственными заслугами, а лишь тем, что рабски следовали той идеологии, какую в данный момент диктовали настоящие хозяева жизни. И если власть, которая у него появится, не будет настоящей властью, если он станет поступать с другими только так, как ему скажут, гораздо лучше быть плетью в сильных руках, нежели тем, по кому она хлещет.
«Я бы предпочел быть молотком, а не гвоздем»[16]. Более того, Экман как нельзя лучше годился для новой жизни, предлагаемой Тио Барбизоном, поскольку был непревзойденным лжецом. Он умел так убедительно врать, что порой и сам верил в изобретенную им ложь и удивлялся, как ему удается обманывать себя самого. Когда новые хозяева поднимут его на несколько ступенек по карьерной лестнице, он, пожалуй, поверит, что обладает настоящей властью, которую честно заслужил. Если человек во что-то искренне верит, это создает ему достаточно правды, чтобы строить на ней жизнь, по кирпичику в день.
Наконец он встал с пола. Он вошел в новую жизнь не нагим, а одетым по всей форме. И за ним не тянулась осклизлая пуповина.
Экман допил виски из стакана, оставленного на кухонном островке.
Затем по личному телефону позвонил на личный телефон одного из полицейских, дежуривших возле дома Букменов, и приказал свернуть охрану.