Месяца через два после того, как тибуронский дворец был закончен, до Перселла вдруг дошло, что это убежище может послужить и другой цели. Ему понадобился еще месяц, и только тогда Дориан признался себе, что на подсознательном уровне знал, что это за цель. Ее придумал не внутренний ребенок, любящий старые фильмы ужасов, и не помешанный на безопасности миллиардер, в которого превратился этот ребенок. Нет, эту цель создала жестокая и безжалостная сторона его личности, признать которую он был еще не вполне готов. Сторона, являвшаяся полностью свободной и всемогущей версией Дориана Перселла – его первозданное «Я», жаждавшее самовыражения.
Перселл произнес две строчки стихотворения, услышанного однажды и необъяснимым образом запавшего ему в душу. Он не знал ни автора, ни остальных строк и знать не хотел.
I should have been a pair of ragged claws Scuttling across the floors of silent seas[19].
Он не шептал слова, но звукоизоляция здесь была такой совершенной, что слова гасли, не успев долететь до дальней стены.
Перейти из этого больного, упаднического века в трансгуманистическое будущее, подняться над ограничениями рода человеческого, стать богом. Для этого надо думать, как бог. А боги не признают ограничений.
Он стоял, потягивая ароматную водку со льдом, осматривал комнату и думал о ее подобающем убранстве, которое отвечало бы зову нового времени и той первозданной силе, что проявится здесь. Его силе.
Перселл вдруг ощутил, как нечто бросает ему пугающий вызов, искушая поддаться тайной жизни запретных наслаждений в этой святая святых, но так, чтобы наслаждения не одержали над ним верх и ничуть не изменили его облик и личность, знакомые внешнему миру.
Сколько развлечений его ждет, если он примет этот вызов, как уже принимал множество других, приведших его к непрерывно растущему успеху. Перселл думал об этом, и на его губах играла улыбка.
111
К двум часам дня все того же четверга шериф Хейден Экман убедил себя, что ситуация разрешилась как нельзя лучше. Тио Барбизон был прав. До чего же легко, когда ты чья-то собственность. Никакой ответственности, только делай то, что тебе велят. В шесть приедут люди Барбизона, заберут трупы и вещдоки и привезут ему на подпись состряпанную версию недавних событий, устраивающую генерального прокурора. Он подпишет эту бумагу, и тогда начнется его новая жизнь.
Экман сидел в гостиной, развалившись в кресле, и неспешно глотал вторую порцию виски, когда зазвонил его личный мобильник. Вызов исходил от полицейского Рида Хаффина – одного из тех, кого шериф сам выбирал себе в помощники.