Честно говоря, расскажи мне кто-то о подобном исходе этого вечера заранее, я была бы безутешна. Но теперь даже не понимала, что чувствую. Возможно…
Все лишние мысли растаяли, когда мне на плечи лёг чужой камзол.
— Я подумал, что тебе может быть прохладно, — сказал Шкодник. Руки убирать он не спешил.
— Нет, — я откинула голову, нагло облокотившись на него. — Я бы сказала, мне скорее горячо.
Он тихо фыркнул в ответ. Его тёплое дыхание согревало мне кожу.
И вот тогда я саму себя спросила: а какой Бездны, а?
Повернувшись в его объятиях, я прижалась губами к его губам.
И весь здравый смысл, который ещё оставался в моей голове, покинул меня.
Мне казалось, в его объятиях я могу скрыться от целого мира. Мне казалось, что я знаю его всю жизнь. Мне хотелось пить с его губ, как из источника.
И всё это очень банально, сама знаю. И я… я много раз читала об этом у поэтов, слушала в опереттах, видела в пьесах. Однако не испытывала сама.
До этого дня.
Мы оторвались друг от друга, тяжело дыша. Он ласково очертил моё лицо кончиками пальцев.
— Со мной всё непросто, — сказал он тихо. — Моё прошлое, моя магия, моя семья… это всё — не лучшая база для отношений. Даже если со стороны кому-то может показаться обратное.
Я внимательно посмотрела на него, исподволь прислушиваясь к внутреннему ритму. И снова странно: он казался одновременно очень знакомым и очень чужим. Сумасшедшее ощущение!
Но если взглянуть на Шкодника вот так вот, беспристрастно, то что о нём можно сказать? Не слишком дорогая одежда, никакой косметической магии, худоба, свойственная недоедающим крысам с Дна, проблемы дома… Да и на бал этот он пробрался “с другом”...
Скорее всего, мы с ним из одной социальной прослойки. Скорее всего, он тоже замешан в какие-то не совсем законные делишки.
Это ничего. Что бы там ни было, это всё равно намного проще для меня, чем недостижимый драконий принц.
— “Со мной всё непросто” — это должна быть моя реплика, — улыбнулась я насмешливо.
Он слегка сжал мои плечи. Вокруг беседки поднялась метель, и снег будто бы укрывал нас от всего остального мира в своих ладонях. И в другое время я, возможно, обратила бы внимание на эту странность, но — не сейчас.
Сейчас весь мой мир сузился до одних только его глаз.
— Тебе непросто было выбраться с тех тёмных улиц, верно? — спросил он тихо.
Я криво улыбнулась.
— Я совсем не уверена, что это возможно — окончательно с них выбраться… Ты знаешь, мне кажется, о чём я говорю.
— Да, пожалуй, — его лицо было близко-близко. — Я знаю, как порой тяжело бывает оказаться пленником собственного врождённого статуса. Как порой хочется натянуть на себя чужую кожу, стать не тем, кто ты есть…