Лиза в ответ только улыбнулась. Павел быстро вышел из палатки, ощущая всем своим существом непонятное волнение. Девушка посмотрела ему вслед и отметила, что он очень высок и широк в плечах. Она устало откинулась на подушку и закрыла глаза.
После ужина едва выдалась свободная минута, Корнилов стремительно направился в штаб и, завидев генерал-майора Кульнева, окликнул его. Яков Петрович остановился и удивленно спросил:
— В чем дело, ротмистр? Хотите доложить о чем-то важном?
— Нет, ваше превосходительство. Позвольте обратиться к вам с просьбой.
— Слушаю, — приветливо сказал Яков Петрович, устало посмотрев на молодого человека. Корнилов кратко изложил историю о том, как спас девушку и об опасениях доктора Коваля. — Вы хотите, чтобы девушка находилась в вашей палатке? — спросил строго Кульнев. — Ну, это вовсе не годится! Ее, немедленно, надобно убрать из военного лагеря!
— Но, Аристарх Иванович сказал, что ее нельзя пока перевозить, — ответил Павел. — Она сильно ранена. Ей нужен покой на неделю, другую.
— Хорошо. Но, девице не место в общем лазарете среди солдат. Сестры милосердия под моим личным покровительством. А, за эту девушку, я не могу нести ответственности.
— Вот и я об этом говорю. В моей палатке, мой денщик присмотрит за нею, чтобы порядок был. Как только я смогу, то найду в ближайшей деревне избу, чтобы перевезти ее.
Яков Петрович строго посмотрел на молодого человека.
— Не нравится мне вся эта ситуация. Гражданским, да еще и девицам не место на войне, если только они не сестры в лазарете. Но, раз уж так вышло, пусть остается, но в Вашей палатке. Но, разрешаю это ротмистр, только из-за благоволения к вашему брату, Александру Александровичу, с которым мы прошли всю последнюю турецкую кампанию и, который мне, как брат.
— Благодарю вас, ваше превосходительство, — почтительно сказал Павел, прикладывая два пальца правой руки к киверу, отдавая честь.
Вечером того же дня, Корнилов собственноручно перенес Лизу в свою палатку, предварительно укутав ее в свой плащ. Ибо на девушке была только лишь длинная ночная сорочка, которую ей отдала одна из сестер милосердия, служившая при полевом лазарете. Осторожно положив Лизу на походную койку Полянского, застеленную Сашкой свежим бельем, Павел, сняв с нее свой плащ, бережно накрыл ее до подбородка одеялом и удовлетворенно заметил:
— Отныне, вы под моей защитой.
Лиза хотела спросить, чтобы это значило, но побоялась это уточнять. Очень тихо, смущенно она поинтересовалась:
— А ваш товарищ? Он скоро вернется?
— Через пару недель, наверное. Не волнуйтесь, к тому времени я что-нибудь придумаю. А теперь, спите. Вам нужен покой.