Не в силах более смотреть на это Елагин стремительно отвернулся и бросился прочь из сада, ругая себя и понимая, что он просто дурак. И зачем он прискакал за столько верст, чтобы увидеть Грушу? Ведь и без него она вполне прекрасно проводит время. Первым порывом молодого человека было немедленно уехать из усадьбы. Но тут же в его существе поднялось неистовое желание завтра поутру непременно выяснить все с этой коварной девицей и потребовать от нее ответа за все ее шашни с князем. Да, Андрей не успел признаваться ей в своих чувствах, но она все же должна была понять, что он, Елагин, в нее влюблен. И если она уже отказала князю, тогда на прогулке, так и сейчас должна была держаться и не позволять Урусову всех этих вольностей. Именно так думал в бешенстве Андрей. Осознание того, что, возможно, каждый вечер Урусов целует Грушу, точило сознание молодого человека, пока он шел к северному корпусу. Едва добравшись до своей комнаты, Елагин упал на постель и от неимоверной усталости уснул крепким тревожным сном.
На следующее утро около половины седьмого Груша, одетая по-простому вошла в кухню, как обычно, намереваясь помочь Матрене с завтраком. Кухарка, сонно зевая, медленно ходила по комнате, перебирая кастрюли и наливая воду.
— Утро доброе, Матрена Никитична, — сказала Груша.
— И тебе доброго, Груня, — ответила толстая Матрена и вновь зевнула.
— Вам сперва тесто заместить или овощи начистить? — спросила Груша, завязывая на талии большой белый фартук.
— Хоть чаю с малиной выпей, — сказала, устало вздохнув, Матрена и, крякнув, водрузила на плиту большой чан с водой. — Ух, Дунька, еще вчера велела ей ковш от крема вымыть. Вот лентяйка! — сказала сердито кухарка, недовольно глядя на ковш, покрытый засохшим желтым кремом.
— Я сделаю, не волнуйтесь, — предложила Груша и подошла к мойке.
— Вот спасибо, дочка, — поблагодарила Матрена и, приветливо взглянув на девушку в темном невзрачном платье, сказала: — Кто бы сказал, что вы, Аграфена Сергеевна, в гостиных воспитывались, всегда помочь готовы.
— Мое место не в гостиных, а как раз здесь, — произнесла, вздохнув, Груша.
— Ну уж не скажите, — заметила Матрена и уселась на стул, потирая ногу. — Вот окаянная, со вчерашнего дня болит.
— Вы отдохните, Матрена Никитична, я сделаю что надо, пока Дуня не придет, — предложила по-доброму Груша. И толстая кухарка ласково улыбнулась ей.
— Благодарствую, доченька. Нога совсем замучила.
— Вы бы попросили отвезти вас к доктору, чтобы осмотрел вашу ногу, — предложила Груша.
— Дак я и так знаю, толстая да старая я стала, вот ноги и отказывают. Мне уже, деточка, шестой десяток идет годков то.