В какой-то момент дверь в спальню открылась и вошла Агафья.
— Константин Николаевич, обед-то… — начала она свою речь и сразу же замерла в дверях, увидев картину, представшую перед ее глазами. Обнаженная Груша у окна и мрачный Константин, нагло созерцающий прелести девушки. Женщина в ужасе охнула и побежала в комнату княжны Татьяны.
Заслышав голос Агафьи, Груша открыла глаза и в мольбе повернула голову к двери. Но нянька быстро исчезла, а через пару минут в комнату ворвалась Татьяна Николаевна.
— Константин! — вскричала княжна. — Что здесь происходит?
Татьяна стремительно прошла в спальню Урусова и замерла как вкопанная при виде гадкого балагана, который устроил брат. Груша, совершенно обнаженная, стояла у окна, с закрытыми глазами и несчастным лицом, по которому текли слезы.
— Чего тебе? — спросил Константин, вставая с кресла и гневно глядя на сестру.
— Груша, немедленно оденься! — велела Татьяна, становясь между Урусовым и девушкой.
— Как ты смеешь врываться в мою спальню и еще отдавать приказы?! — взъярился князь, сжав кулак, устремив гневные серебряные глаза на Татьяну.
Груша трясущимися руками начала быстро натягивать на обнаженное тело платье. Татьяна, увидев, что девушка облачилась, бросила ей:
— Уходи отсюда.
— Никуда она не пойдет! — зарычал Урусов, смертельно побледнев.
— Иди, Груша, я поговорю с ним.
Та, бросив на княжну благодарный печальный взор, схватила в охапку все остальные вещи и бегом выскочила из комнаты, а за ней следом и Агафья.
— Я здесь хозяин! — взорвался Константин. — А ты, Татьяна, не вмешивайся!
Почти четверть часа брат с сестрой бранились в его спальне и так и не пришли к согласию.
Елагин едва вошел в дом и намеревался спросить у дворецкого, где находится княжна Татьяна, как на лестнице появились Урусов с сестрой. Они о чем-то яростно спорили на повышенных тонах.
— Ты что ж это, Константин, решил устроить из дома бордель? Своих девок голышом уже по комнатам водишь? — выпалила Татьяна.
— Это моя спальня, тебя туда не звали! — процедил князь, стремительно спускаясь по ступеням, и увидел Елагина. — А, Андрей Прохорович! Вовремя. Вы мне как раз нужны.
— Не дело это, пожилую бабу пороть, — сказал с укором Андрей и посмотрел в надменное непроницаемое лицо князя Константина.
На дворе около конюшен у столба стояла привязанная Агафья, на которой была лишь нижняя рубаха. Вокруг толпились почти все дворовые крепостные, которые по приказу Урусова были пригнаны сюда, чтобы увидеть наказание повинившейся бабы, и безмолвно взирали на происходящее.
После того как Татьяна ворвалась в спальню Константина и заставила его отпустить Грушу, князь впал в крайнее раздражение. Ища виноватого, он приказал выпороть Агафью, которая позвала его сестру, и тем самым прервала наказание Груши.