— Забыл…
— Легко и просто. Мог взять второй галлограф, сам знаешь, ему не надо было регистрировать номер, взял да пошел… генерал. А потом он развлекался, посылая сообщения знакомым и товарищам. Сарг повелся, Винсент зацепился за это, развил тему и все… А наигравшись он выкинул из головы, как ничего не значащий факт. Интриган, хренов.
— А Иглу так легко развести?! Брось…
— Сарг не идиот, идея-то хорошая, тут грех не воспользоваться, особенно когда изначально падок на подлость. Винс здесь грамотно рассчитал, не ошибся в выборе.
— Я его не понимаю…
— Его нельзя понять, он абсолютно нелогичен, как истинная и бесконтрольная сила. Ведь только он мог зажигать идеей революции самые черствые и умершие сердца. Вспомни, на митингах люди слушали его с открытым ртом. Для Винсента не было ничего невозможного, и он устал… Ему хотелось игры, огня, борьбы. Вот он и создал себе достойного противника в виде самого себя.
— И проиграл…
— Да, если конечно в дуэли с самим собой есть победитель, — хмыкнул Цербер, — Надеюсь, он был доволен, когда умирал, иначе он самый большой и жалкий псих, которого я когда-либо знал…
— Ирония над самой жизнью и всеми сколь-нибудь значимыми ценностями, похоже, была его второй натурой.
— Именно. Человек-сфинкс. Знаешь, как-то он подарил мне двух хомяков, сказав, что, мол, они новорожденные от общей матери. Я подумал, зачем мне хомяки, лишний геморрой, особенно, когда они стали плодиться хуже кроликов… Я только недавно понял, на что Винсент тактично намекал…
— На тебя с сестрой?
— Сволочь, да? — улыбнулся Цербер.
— Дурак. Никому не прощал слабостей, даже самому себе. Враг своей натуры. Он разрушил все, — тихо произнес Опиум, — Все, к чему прикоснулся и что создал. Уничтожил всех, кого любил и уважал, Ясмина, Эдо… Черные Лилии. Он отдал все за одну только мечту о вечных сражениях… Циничный романтик.
— Да, ему было всегда наплевать на все и всех, кроме того разрушительного огня, который его съедал изнутри. Меня до сих пор интересует почему же…
— Ты сам сказал, — задумчиво произнес Опиум, — В этом весь Феникс…
— Да.
— Жаль.
— Да. Мне, как предрекал Ясмин, придется сложно. Привычный мир пал…
— Что ж, такова судьба.
— Нет, — Цербер обернулся, его глаза блуждали в сумасшедшем забытье, — Плата за грехи…
— О чем ты?
— Все так вышло, Игла, Император, Винсент и Ясмин, Эдо…
— Вышло? Не смеши, — Опиум скептически закатил единственный глаз, — Мы сами все упустили. Проворонили сумасшествие Винсента, дав ему особые полномочия, не доглядели за Иглой, а ведь он изначально был самым слабым и переменчивым звеном нашего совета. Был бы жив Бульдог, ничего подобного не произошло. Знаешь, мне кажется, он не мог просто взять и отравиться… Ну не мог, понимаешь. Игла явно уже тогда замышлял коварство. Он мог его подвинуть… Я хорошо знал Бульдога, он жрал стекла, запивая водой из кислотных рек, и ничего… А тут крысиный яд, попавший типа случайно в виски…