— Если бы ему попали в сердце или еще куда, если бы Альберт умер не сразу, — как-то отстраненно произнес Натан, блестя дикими глазами. — У меня было бы время обратить его в вампира, я бы успел.
— Твой друг?
Натан снова сорвался на безумный хохот.
— Каруман, нет, — крикнул вампир и замотал головой. — У меня не может быть друзей.
— Ты убил фрицев, я понимаю, — Каруман огляделся. — Но здесь и простые люди, те, которых ты защищал. Ты убил их всех. Причем многим ты просто ломал шеи своей страшной рукой, будучи не в силах опустошить их тела. Натан, ты себя не контролировал, ты сорвался.
— Закончил оправдывать меня перед самим собой? — неожиданно спокойно отозвался Натан.
Каруман вздрогнул, его нуклеар слишком резко пришел в себя.
— Придурок! — усмехнулся Джулиани. — Я водил тебя за нос. Слыхал, Тремерс?! Я врал тебе… Я здесь обедаю, люди мне не важны. Они еда. Я лишь играл на твоей жалости к людям: дети, больные воспалением легких, женщины, расстрелянные солдатами, — это лишь повод, Каруман. Я прикрывался ими, а ты верил. Смешной!
— Натан, я… — прошептал обескураженный вампир и сжал руки в кулаки.
— Не веришь? Да? — с иронией произнес Натан. — Так и задумано!
— Ты сорвался, — вынес свой окончательный вердикт Каруман, прикрывая глаза. — Это немного затруднит мой план. Натан, — вампир подошел вплотную к своему нуклеару и взял его за руки, — ты должен ненадолго заснуть.
— Что ты удумал? Вот уж нет, — Натан облизнул окровавленные губы. — Я только начал пировать.
— Прости, я выпью всю твою кровь, и ты уснешь, — бескомпромиссно заявил Тремерс, сверкая холодными серыми глазами, не терпящими возражений. — Твой поступок чудовищен, мне придется его как-то объяснить. Я разбужу тебя, как только все улажу, будь уверен.
— Обломишься! — крикнул Натан, попытавшись вырваться. Но из стального захвата Карумана не было спасения.
— Не переживай, — с холодной лаской отозвался вампир, выпуская клыки, — я не сделаю тебе больно, я обещал.
Он кинулся к шее Натана и, прокусывая ее, начал опустошать тело плененного им вампира.
— Ты дьявол, Каруман, — с отчаянной ненавистью шепнул Натан, и его глаза закрылись, отдавая обмякшее тело во власть рукам Тремерса.
— Я его сын, — усмехнулся Каруман, подхватывая безжизненное существо в нежность объятий.
Ждать оставалось немного. Вскоре в барак ввалился солдат в потертой форме и каске, предательски сползающей на глаза.
— Хенды хохи, немецкая сволочь! — закричал испуганный видом барака солдат и передернул затвор автомата.
Каруман повернулся к нему лицом, изучая человека, а потом доброжелательно улыбнулся и сказал на чисто русском языке: