На меня налетают воины, а потом еще, и еще, несколько волн, но я отбиваюсь. Режу их плоть чужеземным мечом и даже не смотрю, куда бью, просто, чувствую, как легко скользит меч по венам и трепещущему мясу врагов.
Напряжение нарастало. Белая королевская одежда стала алой от пролитой крови, кажется, я прикончил слишком много противников, и моя казнь перерастала в бойню. Естественно, терять людей в последний день войны не входило в планы лидера. Даже больше, моя внезапная агрессия стала настоящей пощечиной его народу и ему самому, как командиру. Не сомневался — он остановит кровавую феерию.
— Умри! — орет лидер и, выхватив у воина рядом копье, прицельно кидает в меня.
Оно входит в грудь. Меня относит к стене королевского замка, и я сползаю по ней, оставляя кровавый развод на белом камне. Вот и все. Должен сказать, такое неприятное чувство, когда копье пробивает грудную клетку, но это не боль. Другое.
Мозг отказывается ее чувствовать, просто, приходит понимание скорой смерти, и тошнота подступает к горлу. Но я все еще жив, и это замечают мои враги. С криком и бранью они бросаются на мое одинокое беззащитное тело.
Их руки вздымаются к небу, набирая размах, а потом опускаются на меня, они бьют мечами, нещадно прокалывая и без того израненное долгой схваткой тело. Словно зверье, враги добивают меня. А потом, вдоволь насытившись кровью, они приспускают свою амуницию и, делают то, что делают все победители вдали от светского контроля и осуждения, они расписываются в своей победе, окончательно обесчестив и унизив противника.
Я так и остался сидеть у стены, облитый кровью и чужой мочой, в коконе из паров смрада и запекшейся крови. Солнце слепило глаза, и сил не оставалось даже на то, чтобы прикрыть веки.
Мое тело переносится в плывущее, невесомое состояние, я будто пребываю на границе реальности и сумеречного мира снов. Внезапно слух начинает улавливать приближение тихих, чуть шаркающих по песку шагов.
Неужели, мои враги еще не насытились? Как еще меня можно лишить человеческого достоинства? Разве я уже не мертв? Но сквозь дымку сна прорисовывается фигура немолодого сухопарого мужчины. Он медленно плетется ко мне, поднимая сандалиями пыль.
Его короткие седые волосы блестят капельками пота, а на загорелой коже пляшут хорошо очерченные линии мышц, черная хламида небрежно покрывает бедра. Незнакомец не похож ни на одного известного мне человека, и я даже не смог предположить, откуда он пришел. Тем более, с мысли сбивала коса. Он сжимал металлическое древко и нес ее лезвием вниз. Даже сейчас блеск смертоносного оружия вызывал страх, хотя мне-то терять было уже нечего, но от косы веяло страшным холодом и пустотой.