«Палач», — мелькнуло в голове.
— Не бойся, — прошептал незнакомец, склоняясь надо мной. Он отер мой лоб от влаги и тихо цыкнул, — ты не мертв, но и не жив. Сейчас решается твоя судьба.
Мне захотелось ответить, но вышел лишь удушливый кашель в сжимающейся от судорог груди.
— Ну-ну, тише, — мужчина изучал меня взглядом. — Ты тот, кого я очень долго искал, даже себе представить не можешь сколько, — он хрипло рассмеялся. — Я асур, это все, что тебе надо знать. Но многие века я искал «жертву». Не бойся! — мужчина с умилением глянул на мое удивленное лицо. — Мое желание — встретить человека, который совершает сильный поступок, например, жертвует собой. Но не фанатик во имя лидера, не спонтанность, о которой жалеют, и не эгоистичный порыв быть хорошим, а что-то, действительно, стоящее. И, — он поднялся и занес надо мной косу, — ты станешь моей заменой.
Он роняет острие косы на меня, и в ту же секунду мы оба вспыхиваем ярким синим пламенем. Я не успеваю опомниться, как уже стою на месте незнакомца в черной хламиде с косой в руке. Рядом лежит мое растерзанное тело. Я отворачиваюсь. Противно.
Необъяснимый зов увлекает меня в дорогу, коса холодит руку, я ощущаю огромную тяжесть от соприкосновения с ней. Но иначе и быть не могло, ведь я достаточно сообразителен, чтобы понять — коса отнимает души у тел. Так я и стал асуром. Понимание всех нюансов моей новой жизни приходит само собой, как и привыкание к косе, тяготящей болью всего человечества с начала его рождения.
* * *
Воспоминания слетели с глаз с первыми лучами солнца, застывшего в борьбе с пепельной мглой за место на небосклоне. Оно так отчаянно пробивалось, что даже смогло отвоевать небольшой круг величиной с мячик для пинг-понга и напоминало теперь рыжий желток яичницы. Но встречать Его Сиятельство мне не хотелось. Поэтому я нехотя встал и скользнул за железную дверь, ведущую во внутренности больницы.
Больница и ее обитатели еще спали. Тени сна носились по пустынным коридорам наравне с ветерком, усиленно выдавленным мощными стараниями кондиционеров. Я неспешно прогулялся по холлу последнего этажа, рукой поиграл с геранью на окнах, а потом плюхнулся в лоно мягкого кожаного дивана. Он так соблазнительно зазывал меня распахнутыми объятиями подлокотников, что я не смог отказать себе в удовольствии и не испробовать на себе комфорт больничной фурнитуры.
Как только я попал в его сети, диван удрученно ухнул, будто пожалел о собственном гостеприимстве. Это меня насмешило, и я продолжил скакать, каждый раз добиваясь усталого уханья. Такие вот забавы у древнего асура!