Кстати, по поводу облав. Жертвами этих массовых операций милиции, как правило, оказываются новички или случайные посетители плешек, или, наконец, совершенно опустившиеся „вокзальные”. Более или менее опытная и хорошо зарабатывающая проститутка в облавы не попадает, так как имеет постоянный контакт с милицией. Милиционеры заранее предупреждают своих постоянных уличных знакомых об опасности и за это требуют известную мзду. Женщины расплачиваются с представителями власти деньгами или своим телом, а иногда и тем и другим: милиционеры — народ не брезгливый — берут взятки чем придется. Не раз случалось, что вызванную „для расчета” в милицейский участок проститутку использовали поочередно все милиционеры, находящиеся на данном ночном дежурстве. Известен случай, когда в Москве, после такого ночного „расчета”, все дежурившие в участке в полном составе оказались в венерологической больнице с диагнозом — сифилис.
Как массовые, так и частные операции против проституток власти всегда стараются не афишировать, чтобы, как выражаются советские чиновники, „не привлекать ненужного внимания к некоторым отдельным отрицательным явлениям нашей жизни”. Чтобы не оставлять письменных свидетельств, все распоряжения такого рода передаются по телефону или в личной беседе с глазу на глаз между партийным чиновником и чиновником милицейским. Запретным является даже само слово „проституция”. Табу на это слово наложено не только в прессе, но и в служебной переписке. Врач-венеролог, занимавший в 60-е — 70-е годы высокое административное положение в городе Казани, вспоминает, что в получаемых им бумагах слово „проститутка” еще иногда проскальзывало, но слово „проституция” — никогда. В очень редких случаях, когда советские газеты или журналы все-таки обращаются к этой теме, они пишут о молодежи, которая „тянется к сладкой жизни”, или о девушках, злоупотребляющих водкой и „другими развлечениями”[99].
В послевоенные годы это табу было нарушено, как мне помнится, только однажды, в 1966-м году, когда организована была третья по счету волна преследований проституток по политическим мотивам. В выступлениях газеты „Комсомольская правда” девушек обвиняли в том, что они вступают в запретные отношения с иностранцами. Собственно, вся кампания и была направлена против группы нежелательных иностранцев, но параллельно Комитет государственной безопасности, ЦК Комсомола и милиция Москвы провели широкую операцию против нечисти — проституток и фарцовщиков-спекулянтов, чаще всего молодых людей, слишком тесно общающихся с иностранцами.