. В стране нарастает число одиночек обоего пола.
Этически это крайне разнородная публика. Кто-то кого-то любит, кто-то кого-то хочет, чья-то душа томится от одиночества и готова прибиться к любому берегу, где веет человеческим теплом. Есть и просто молодые существа, достигшие физиологической спелости, которые не знают ничего другого, кроме того, что они созрели для секса. Миллионы одиночек — это народ. И нет смысла морализировать по поводу поведения целого народа. Для историка и социолога, очевидно, разумнее не порицать, а собрать факты и попытаться объяснить их. Главный факт состоит в том, что в СССР, как и на Западе, идет распад семей, атомизация общества. Сам по себе процесс этот — не зло и не добро. И я не думаю, чтобы атомизация непременно убивала в людях искреннее любовное чувство. Может быть, даже наоборот. Но в Советском Союзе покинувший семью человек-атом сразу оказывается в западне бездомности. Бездомность определяет все его поведение. Люди лишены крыши в самом прямом и грубом смысле слова. Молодые, вступающие в жизнь мужчины и женщины, еще не имеют квартиры, разведенные уже ее не имеют. Эти миллионы постоянно пребывают в заботе о временном пристанище, где они без помех могли бы соединиться со своими любимыми.
„С тех пор как я стал мужчиной, — говорит 30-летний компьютерщик из Ленинграда Б. С., — передо мной постоянно стоял этот вопрос: ГДЕ? Где встретиться? Куда привести девушку? В родительском доме я имел комнату, но родители, конечно, не потерпели бы, если я привел к себе подругу. В ленинградские гостиницы войти нельзя из-за нашей с ней прописки: нам ни за что не дали бы номер, как ленинградцам. Кроме того, в наших паспортах обозначено, что мы — не муж и не жена. Иногда родители уходят в гости, но это случается не чаще трех-четырех раз в год. А где встретиться в остальное время? Мои ровесники вечно ломали голову над этой проблемой: ГДЕ?”
Компьютерщик из Ленинграда — вовсе не сексуальный маньяк. Он — нормальный здоровый парень, живущий в ненормальных условиях. Его встречи чаще всего происходили в подъездах домов на грязном подоконнике. Пыльное окно, облупившиеся, давно некрашенные стены. Тусклая лампочка под потолком. Он сидит или стоит со своей избранницей возле лестницы. Мимо проходят в свои квартиры жильцы. Соседи косятся на парочку, парочка — на жильцов. Одна из соседок обзывает их хулиганами и вызывает милиционера. Милиционеру не хочется возиться с мальчишками и девчонками, вести их в милицию. Он лениво спрашивает: „Ты здесь живешь? Нет? Уходи”. И они уходят в другой подъезд, в другую подворотню.