— Настроения у меня нет, — говорит Зизи.
— Ты не горюй, напишет еще, — уверяет подругу Асият. — Нет, я все же искупаюсь… — присаживается она на камень.
Я ее хорошо знаю — это наша выпускница. Делает то, что задумает, переупрямить ее никто в школе не мог. Она любимая дочь прославленного чабана Али-Булата и сестра семи братьев, как ей не быть своенравной — никого и ничего на свете не боится.
— Сестрички, — кричит она, — если вы не хотите купаться, то покараульте меня, ты в одну сторону, а ты в другую, смотрите в оба, хотя чего бояться, аль не хороши мы, сестрички?!
Ой, что она делает, вот девка, не завидую тому, кто на ней женится, сразу окажется под ее каблуком, как говорят горцы, восприняв эту русскую пословицу, как свою. Я жену свою еще не видел голой, а она, эта бесстыжая девка, сейчас раздевается передо мной. Вы, конечно, скажете, закрой глаза и отвернись. Да, легко вам это сказать, попробовали бы сами… Тем более, если перед вами скидывает с себя облачение молодая, похожая на искру, стройная, щедро наделенная природой всеми прелестями девушка. Что ваше кино и телевизор. Братцы, что мне делать? Вот они — эти тугие, не знавшие еще лифчика груди… эти ноги, эти бедра, талия, шелковые розовые трусики… Вот она оттягивает резинку. «Остановись! Остановись!» — неужели я крикнул вслух?
— Ой, кто здесь?! — встрепенулась девушка, схватив платье, прикрывает себя, оглядывается, будто со всех сторон на нее налетела свора собак.
— Никого нет, можешь искупаться, — говорит Зизи, — это сучок какой-то треснул.
— Ой, как я испугалась…
— Да, испугаешь тебя.
— А чего мне… не хромая, не кривая, — есть на что посмотреть, я девушка ладно скроенная… — певуче растягивает слова Асият.
— А мы будто кривые… — ворчит Зизи.
— Ой, девушки, по-моему, кто-то есть… я дыхание слышу, — тревожно оглядывается Айша.
— Трусишка ты, это ты свое дыхание слышишь. Тени своей боишься, — упрекает ее Зизи.
Тут я чихнул. Нет, не нарочно, это вышло непроизвольно… Еще бы, — я долго уже на сырой земле… Давно бы отполз я отсюда, если бы была возможность подняться и одеться.
Подружки, что на карауле, встрепенулись, оглянулись.
— Это ты чихнула? — спрашивает Айша у Зизи.
— Нет, не я. Я думала, что ты чихнула.
— Я же говорила, что здесь кто-то есть.
— Ну и пусть будет. Она наверняка не слышала. Девушка она красивая, наверное, кто-нибудь из наших пастухов прячется и любуется ею.
— Ой, что ты, есть же поверье, что замуж ее никто не возьмет, если глазел кто-то…
— Выдумки… по ней давно сохнет мой брат Усман. Он готов хоть сегодня ударить в барабан, если она согласится…