— Нет, папа, я не поеду — раздельно произнесла она.
— Я говорю, поедешь! Ты еще пререкаться с отцом вздумала? — Али-Булат театрально схватился за кинжал, но, видимо, так давно в нем не нуждался, что не смог вынуть.
— Что с тобой, папа, ты хочешь вытащить кинжал? Наверное, он заржавел, дай я помогу… — Асият подходит к отцу.
— Уйди, уйди прочь! Но что мне с ней делать? — обратился как будто ко мне Али-Булат, мол, посмотри на нее, вот какие в наше время пошли дети! Я хотел было напомнить ему о том, что он же клялся не посылать дочь в город, но не стал этого делать. Не положено вмешиваться в дела чужой семьи. Глубинная жизнь людей, говорят, недоступна, и лучше ее не задевать. — Да знаешь ли ты, что ты опозорила мою папаху, ты…
— Что ты, папа? Лучше я погибну, чем посмею опозорить родного отца! Ни у кого нет такого отца, как у меня… А папаха твоя, папа, все же постарела, да, да, я серьезно говорю, постарела… — подошла Асият к отцу и обняла его, положив на его грудь голову. — Сейчас, папа, такая мода, из бухарского сура шьют высокие, солидные папахи.
Вот какая она, Асият… клянусь, и врага она заставит растаять, как воск при огне. Видимо, отца своего она хорошо знает и любит. Вот какие они, мугринские девушки!
Растерялся Али-Булат; ну разве мог он свою дочь оттолкнуть? Он погладил усы, потом ее голову, откашлялся и несколько раз повторил: «Гм-да, гм-да, гм-да…» — Потом вдруг опять повысил голос:
— Скажи мне, что все это вранье!..
— Что, отец? — наивно спрашивает Асият.
— То, что ты… Тьфу, даже не выговоришь такое… Вранье, что ты не поедешь учиться?
— Нет, папа, это правда. Я решила остаться здесь и работать на ферме, на стройке. Ты же сам первый голосовал за эту стройку, а там людей не хватает, вон, стройотряд вызвали. Я, папа, очень серьезно с тобой говорю, ты потом благодарить меня будешь.
— Эй, жена, где плеть?! Мало мы били ее… Где плеть?!
— Какая там плеть? Если хочешь бить дочку, не дам. Бей меня. Что с тобой, не пойму? — заговорила Хадижа. — Ты же возмущался теми, кто посылает дочерей на учебу в город…
— И ты заодно с дочерью? Да, я был против, я не хотел, а теперь хочу, чтоб она училась…
— Папа, я тебе кофе приготовила…
— Какой позор на мою голову! Не хочу я кофе!
— Кофе помогает, успокаивает.
— Какое там спокойствие, когда ты на сердце отца насыпала горящие уголья. Ты же знаешь, сколько бессонных ночей провели мы с твоей матерью из-за тебя, чтоб ты не простудилась, чтоб ты была сыта и одета хорошо, чтоб ты…
— Правильно, отец, спасибо… Мои родные, вы не знаете еще, что я для вас сделаю. Не думайте, что я такая неблагодарная. — Да, не зря говорят, что рот остудит горячее и согреет холодное.