«Несносный это человек — наш директор совхоза». — Жена меня за сумасшедшего сочтет. И я вдруг вспомнил сказанные женой слова: «Разве бывают люди плохие и хорошие, есть и в плохом хорошие качества, и в хорошем — дурное. Нельзя людей судить строго, надо стараться их понять». Не помню, последние слова говорила моя жена или нет, но они как бы наполовину облегчили досаду. Не делай то, что несвойственно тебе. Ха-ха-ха. Я — учитель, а не строитель… «Не унывай, Мубарак, еще не все потеряно!» — тут же подбадриваю себя. Вот так, почтенные, подхлестнув себя, как бычок, подгоняющий себя своим хвостом, направился прямо в ту сторону, где около арки есть двери в подвал, куда часто заходит и в радости и в печали наш Хаттайла Абакар. Где торгует добрым вином человек по прозвищу «Сто грамм водки с томатным соком». Еще осталось двадцать шагов до нашего знаменитого духана, как слышу песню. Конечно, пели мужчины, откуда взяться здесь женщинам, если наши горянки, даже идущие по воду, обходят это место за версту. Ощупываю карманы: из пятерки, что положила моя жена в карман, осталось два рубля с мелочью. А куда же я дел остальные? Ах, да, вчера же я дочь возил в район к врачу, рубль туда и рубль обратно, и конфеты детям купил. Правильно, все на месте. Пели горцы с утра старую песню про лебедя. Могучая песня, особенно когда она поется многоголосым хором. В этой песне звучит презрение ко всем печалям и горестям и воспевается жизнь.
Я ведь жил, жил, жил,
Над землей кружил.
Я дышал, летал,
А рассвет был ал.
Не для темного подвала нашего, конечно, эта песня, но, я скажу, неплохо спели ребята. И когда я вошел туда, то меня подозвали к себе веселые люди, будто они лет десять не видели меня. Здесь были крановщик Сергей, прораб стройки Труд-Хажи, да, почтенные, к его имени прибавилось это русское слово с тех дней, как в школе стал он преподавать урок труда. Доброй, вроде, души человек. Это тот самый прораб, к которому я и должен был обратиться. Третьим в этой компании был шофер Азика, который часто подвозит и меня и учителей на своей машине от полустанка Мамед-Кала до Уя-Дуя и не берег денег за проезд, заявляя: «От этих ваших копеек я не разбогатею». Четвертым здесь был человек, который недавно крайне рассердил меня и мгновенно исчез, когда я так неосторожно, на виду у языкастых женщин, шлепнулся оземь, — это учитель арифметики Исабек. Когда я со всеми здоровался, и он, как ни в чем не бывало, протянул мне руку. Что мне оставалось делать, я пожал ее. Не стану же я показывать людям здесь свое недовольство этим человеком. Да и недостоин он этого. После расспросов о житье-бытье, о здоровье решил присесть за их стол.