– Чью?
– Раскевича… Мне ее отдайте.
Мирон и Плафон, не сговариваясь, хмыкнули.
– Разворачивайся, Ромео, – велел главарь, закрывая окно. – Давай на Устье. Никак ты свой агрегат в штанах удержать не можешь, Гузя. Совсем маньяк стал.
Бандит не отвечал, губы его трогала мечтательная улыбка. Мощные руки выворачивали руль на разворот.
Внедорожник побежал по шоссе. Малой прижался лицом к стеклу, за окном пробегали деревенские дома Червино. Из каждой печной трубы поднимался дым. Только сегодня утром он шел по этой улице. Возле второго от переезда дома его опять поджидала эта парочка: брат с сестрой. Он знал, как их зовут. Катька и Денис. Малой спрашивал о них у кузнеца.
Катька была младшая, на голову меньше малого и почти на две – своего брата, но заводилой была именно она. Это она науськивала Дениса на него. Не давала пройти на работу в кузню. Что он ей сделал?
Сегодня она сбежала с крыльца, безапелляционно схватила его за рукав. Хотя ее брат был где-то во дворе.
– Я тебе говорила – не ходить здесь? – Девчонка смотрела на него снизу вверх. – Ты не понял? Борзый, да?
– Вокруг далеко, – ответил малой.
– Ничего… Ноги не отвалятся? Ты где живешь?
– В Сосновке…
– Возле части? А сюда к кузнецу ходишь? К дяде Коле Пашуку? А в Сосновке шоколад есть? Говорят, там в части магазин уцелел. За болотом. Ты сможешь для меня принести?
Она засыпала его вопросами, ловко лузгала одной рукой семечки, при этом все еще держала его за рукав другой. Чтобы он не убежал, что ли? От этой малявки? Ее голубые глаза насмешливо смотрели ему в лицо, зубки звонко щелкали семечки. Из-под бейсболки выбивались черные кудряшки.
– Тебя как зовут? А я знаю… – заявила она.
Тонко заскрипели петли, в калитке появился ее флегматичный брат.
Катька неожиданно оттолкнула малого от себя. Сильно – он поскользнулся на гусином помете и чуть не упал.
Она засмеялась противным голосом.
– Чтобы последний раз здесь… Ясно? По шее получишь.
…Они проехали мимо деревенского моста, который из-за раздавшейся вширь речки теперь стоял одним концом посередине потока. Крайние бревна совсем размыло водой. Потом проехали дом Кати и Дениса. Выехали к железнодорожному переезду и поломанному шлагбауму. По левую руку чернел закопченными кирпичными стенами домик смотрителя. Вокруг валялись куски шифера.
– Это почему здесь? – спросил Мирон.
– Устьянские таможню сделали, – ответил малой. – Деревенские не захотели. Сожгли ночью.
– Во как! – присвистнул главарь. – А ты много чего знаешь. А что еще про устьянских скажешь? Бакланят, у них там море теперь вместо Днепра?