«А ведь я ему даже не изменяю!» Она произносила это так, словно речь шла о сложном и опасном подвиге, который она совершала каждый день. Подвиг, который другим женщинам на ее месте был бы просто не под силу. И вот я поймала себя на мысли о том, что я Сереже тоже «даже не изменяю». Я просто хочу, чтобы он оказался в Воронеже у своей бывшей жены.
Это было нехорошо. Если бы я только дала себе труд хоть немножко подумать о том, что именно стоит за этим «я ему даже не изменяю», мне бы пришлось увидеть все таким, какое оно есть. В первую очередь увидеть без прикрас себя. Ах, ах, ах. Так что я решительно отказалась об этом думать. Логичный выбор. Тем более что не далее, как несколько секунд назад, Сережа дал мне имя, адрес и телефон человека, с которым он должен был встретиться в Москве. Человека, который должен был лежать лицом вниз на холодном асфальте вместо меня, которого должны были арестовать вместо меня и вместе с Сергеем. С Сережей, который, как предполагалось, вовсе не должен был убежать от полиции. Он должен был быть ею пойман вместе с еще одним человеком. Если, конечно, я права в своих предположениях.
Кто ж из них знал, что все пойдет не так? Кто ж из них знал, что, когда имеешь дело с Сережей Тушаковым, теория вероятностей не работает или работает в обратную сторону?!
Глава пятнадцатая. И он заговорил…
Я смотрела на распечатанные Фаиной бумаги, дело моего мужа, дело, которое, возможно, будет стоить ему свободы. Что буду делать я, если его посадят в тюрьму? Он же не сможет прятаться у своей бывшей жены вечно. Когда-нибудь ему придется выйти наружу и столкнуться с последствиями того, чего он не начинал, не планировал, на что никогда не соглашался.
«Этого просто не может быть», – сказал он, когда я написала ему то, что знала. Тогда я выслала ему копию ссылки, полученной от Юры Молчанова. Документы этого дела. Сухие фразы, написанные юридическим языком, за каждой из которых пряталось пламя, испепеляющее жизнь дотла.
«Тебя подставили, – написала я. – Мне очень жаль».
«Тебе жаль?» – спросил он, и мы с ним впервые поругались через «telegram». Странное это было чувство писать гневные сообщения и видеть, как такие же гневные ответы исчезают за считаные секунды. Словно ты пишешь на песке, а прибрежная волна смывает это все, оставляя только пустоту.
Я даже ему не изменяю.
«И что мне теперь делать? Сидеть тут до конца жизни?»
«Где именно ты сидишь? – спросила я. – Ты можешь мне сказать?»
«Зачем? Ты так не хочешь быть ни в чем замешанной, зачем тебе знать, где я? Так ты, по крайней мере, не обязана ни о чем докладывать следователю», – написал он, и эти слова тоже растворились в цифровом небытии. Я отложила телефон и прикрыла глаза. Я устала. Устала бояться, устала оправдываться, устала загружать и разгружать стиральную машину, устала делать вид, что знаю ответы на все вопросы. Я понятия не имела, что нам делать.