Софи… Собака с короткими лапами… Теплое молоко… Нежная любовь к космопланам… Кулинарные навыки и сонеты Шекспира…
Маргарита сжала кулаки. Хотелось выть. Все это – воспоминания несчастного парня, которого давным-давно нет в живых. А личность Джона – всего лишь фикция. Как и твердил Пашка с самого начала.
Только вот… В отличие от нее, Павличенко знал это наверняка.
Сволочь!
– Ты весьма впечатлила меня как объект исследования, Рита. – Профессор снова выделил ее имя. – Семь-два-семь спровоцировал у тебя мощнейший эмоциональный отклик. Ради своего кибернетического друга ты даже сюда забралась, что весьма показательно. Он и в самом деле так хорош, а?
Маргарита вскинула голову, мечтая испепелить шефа взглядом, но тот лишь фыркнул и покачал головой.
– Паша, а ну, веди сюда красавца.
Новый удар под дых. Черт! Только не это! Только не он!
Павел удалился, а через пару секунд появился вновь. Следом за ним шагал Джон. Хотя нет… Не Джон. Юнит за номером Семь-два-семь.
Однако сердце едва не выпрыгнуло из глотки, когда киборг, заметив ее, воскликнул:
– Рита! О господи, ты цела? С тобой все в порядке?
Он бросился к ней. Протянул руки. В голубых глазах мелькнула самая настоящая, неподдельная тревога.
– Мне сказали, ты попала в беду, и я сразу…
Договорить он не успел. Левандовский зыркнул на него, и юнит замер. Не составило труда догадаться, что профессор отдал короткий, но весьма действенный мыслеприказ.
Взгляд Джона потух. Руки безвольно повисли вдоль туловища.
– Он закодирован, – пояснил шеф. – Очень удобно: можно одним коротким словопаролем переключать режимы. Сейчас, к примеру, я активировал стандартный. Смотри!
Профессор подошел к брюнету и приказал:
– Говори.
– Юнит за номером семьсот двадцать семь ждет распоряжений, – прозвучал безжизненный голос.
– Приберись здесь, – небрежно бросил Левандовский. – А ящик верни на место.
– Слушаюсь. – Джон безропотно принялся собирать разлетевшиеся по хранилищу документы.
– Ну как тебе демонстрация? – просиял Лев Леонидович. – Что скажешь, Рита? Что-то ты затихла…
«Какая же ты скотина!» – подумала Беликова, а вслух сказала:
– Что теперь с ним будет?
– Забавно! – Профессор сморщил лоб. – А твоя собственная судьба тебе не интересна? Странный народ женщины. Хотя… Знаешь, я долго думал, кого из вас назначить первым помощником. Тебя или Павла. Павел умен, но местами откровенно трусоват. К тому же до омерзения суеверен.
Павличенко, стоявший за спиной шефа, побагровел. Ноздри казака гневно раздувались.
– А у тебя характер из стали, – договорил Левандовский и вперился в Маргариту взглядом. – Так я думал до недавнего времени, Рита. И что же я вижу теперь? Пара трогательных признаний – и ты растеклась лужицей! Чем, скажи мне, ты думала, когда решилась рискнуть всем ради этого вот… – он кивком указал на Джона, – изделия? Головой? Нет, дорогая моя. Не головой ты думала вовсе! А знаешь, чем?