– Отчего ты не спросишь, как давно я вернулся на базу, Рита? – вопросил шеф, выделяя ее имя какой-то особенно мерзкой интонацией.
Беликову прошиб пот. Страшное предположение растеклось в сознании чернильной кляксой.
Не может быть… Не может! Проклятье!
– Вы… вовсе не были на М-марсе, – чуть слышно сказала она, и голос предательски дрогнул. – Вы находились здесь, на станции… все это время.
– Молодец, – хмыкнул профессор. – Сообразительная. Впрочем, других не держу.
– Что здесь происходит?
– А ты разве не догадалась? – Левандовский звонко щелкнул пальцами, и хранилище озарилось голубоватым светом. Под куполом развернулся гигантский полупрозрачный голоэкран. – Здесь происходит эксперимент.
– Эксперимент? – Внутри все захолодело.
– Именно, – кивнул профессор. – Серьезный эксперимент по исследованию коммуникативного потенциала юнитов нового поколения. И мне требовался рабочий материал.
Рита стиснула зубы так, что чуть не раскрошила. Все ее эмоции, видимо, тут же отразились на лице, потому что шеф противно скривил тонкогубый рот и небрежно бросил:
– Что? Неприятно чувствовать себя хомяком в лабиринте?
Маргарита сочла за благо промолчать, а Левандовский продолжил:
– Но в конце всякого лабиринта подопытного хомяка ждет кусочек сыра, не так ли? Ты тоже заслужила свой. Паша!!!
Имя он не просто крикнул, а проорал, а у Риты упало сердце.
Паша? Пашка?!
Как ты мог? Как же ты мог? Ты же друг!
Из прохода появился Павличенко. Красный как помидор, потомственный казак избегал встречаться с ней взглядом. И правильно, черт побери, делал!
Павел передал шефу папку. Точно такую, какую Рита держала в руках.
– На модели Семь-два-семь апробирован экспериментальный метод формирования личностного конструкта путем вживления донорской памяти, – зачитал шеф, уткнувшись в бумаги носом, а на голоэкране замелькали диаграммы, формулы и схемы. Безжалостные цифры подтверждали страшную истину. – Визуальные образы позаимствованы у пациента обители Святой Анны, расположенного на Эриде. Установить личность пилота не удалось. Летчик скончался, не приходя в сознание. Причина смерти – травмы, полученные в авиакатастрофе.
Левандовский захлопнул папку, а Маргарита стиснула зубы. Расчеты и графики на голоэкране сопровождались любопытными изображениями: она и Джон в лаборатории, в столовой, в космоблоке… И каждое его слово, каждая улыбка – все в проклятущей программе! Все! Даже записи разговоров и варианты возможных ответов и реакций… Проклятье!
Так все-таки…
Джон – киборг, а она – идиотка.
– Вот он, наш доблестный донор. – Лев Леонидович подошел вплотную и сунул ей в руки снимок. Различить черты обезображенного ожогами лица Рита не сумела. – Его память мы вживили пятерым юнитам из седьмой партии. Но полноценно она прижилась только у двадцать седьмого.