– Как вы смеете! – произнесла она, срывающимся голосом. – Как вы смеете так оскорблять собственного сына!
Не говоря больше ни слова, девушка резко повернулась и направилась к воротам.
– Ну и дура! – крикнул вслед Петр Григорьевич, даже не стесняясь людей, с интересом оборачивающихся на него. – Лучше синица в руке, чем журавль в небе. Гришке ты все равно надоешь.
Настя сжала кулаки, изо всех сил сдерживаясь. Больше всего на свете хотелось выпустить свою Силу, начать колдовать, заставить обидчика на коленях просить прощения. Но это были отец Григория. Тот, кто дал ему жизнь, вырастил его, и девушка сдержалась.
– Пусть так, – она зло посмотрела на одиноко стоящую фигуру. – Но это все лучше, чем взять у вас тридцать серебряников!
До дома Бутурлиных Настя почти бежала. Девушка даже не знала, на что она злится больше: на то, как Петр Григорьевич разговаривал с ней, или на то, как он отзывался о собственном сыне.
Охваченная яростью, Настя и сама не заметила, как оказалась возле того самого дуба, где так часто разговаривала с женихом.
– Барыня, постойте! – взмолился Тихон.
Он еле ковылял, согнувшись и прижимая ладонь к правому боку.
– Фух, – слегка отдышавшись, произнес лакей. – Еле догнал!
Девушка хмыкнула. Привыкший к сытой городской жизни у никогда не спешащих Бутурлиных, лакей действительно не мог выдержать быстрого Настиного шага. Его лицо раскраснелось, а волосы растрепались. Девушка с сочувствием взглянула на крепостного.
– Тихон, ты домой иди, – распорядилась она. – А я к подруге зайду. Да догоню позже!
– Как прикажете! – парень явно обрадовался.
Он неспешно зашагал по улице, с каждым шагом его походка делалась все более вальяжной. Настя только покачала головой и направилась к фрейлинскому домику, надеясь, что подруги никуда не ушли.
– Настасья! – обрадовалась Даша, открывая дверь. – Вот уж не ожидала! Проходи!
Она посторонилась, давая подруге зайти внутрь.
– Чай будешь? – даже не дожидаясь ответа, фрейлина засуетилась, ставя на стол чашки.
Настя присела на один из стульев, с улыбкой смотря на подругу. После всех событий, свалившихся на голову, эта суета успокаивала, бальзамом проливаясь на израненyю душу.
– К чаю только мед, – предупредила Даша, протягивая гостье чашку крепкого ароматного напитка.
– Вот и хорошо, – Настя сделала несколько глотков, наслаждаясь спокойствием, царившим в комнате. – А Лизка где?
– На службе, дежурство у нее, – Даша тоже пригубила чай, поморщилась и добавила меду, – Да она здесь редко появляется. Амур у нее приключился.
Показалось, что в голосе подруги слышится осуждение. Настя отставила чашку и внимательно посмотрела на Дарью: