Всегда, когда я об этом думаю, мне кажется, что моя рука очень легкая. Что кости ее пустые, словно у птицы. Что если бы мне пришлось кого-то ударить, то пальцы сломались бы об его голову.
Но моя рука вовсе не легкая и пустая, и знает об этом лучше моей головы. Гжесь отшатывается назад, хватается за нос, между его пальцами видна кровь. Агата стоит за моей спиной. Гжесь прижимает ладонь к лицу.
– Что-то ты разошелся.
– Не говори мне, сука, что я должен делать.
– Это сегодня? – спрашивает Агата.
– Сегодня, – отвечает Гжесь. Опускает ладонь, кровь впитывается в его щетину, стекает по верхней губе.
Он возвращается на кухню, берет тряпку для посуды, вытирает ею кровь. Агата с омерзением вырывает тряпку из его руки.
– Вот ты дурак, – говорит ему.
«Ты мог это остановить». Не знаю отчего, но вспоминаю голос того мужика из лесу. Ведьмака или как там его называют. «Ты мог это исправить». Тогда, прежде чем я его ударил, что-то двигалось у него во рту, что-то черное, чего я не видел, но именно оно и произнесло эти слова. Когда я прыгнул на него, то прежде всего хотел убить это нечто, раздавить его вместе с зубами.
Знал, что это нечто – черно и вертко, как червяк. Вынимаю телефон. Звоню Юстине.
– Тайсон, блин, нужно себя контролировать, парень, – Гжесь снова садится за стол.
Сигнал, второй, третий.
Когда у тебя работает воображение, то непросто отделить предчувствие от испуга. Потому пророками и ворожеями становятся идиоты. Воображение не забивает им передачу. Если они видят в голове нечто, о чем не думали, то, значит, оно раньше или позже, но произойдет.
Четвертый, пятый, шестой.
– Ешь, – Агата показывает на тарелку со все еще исходящей паром едой. Я не голоден, не могу представить себе, что когда-то буду.
«Абонент временно недоступен».
– Я еду за ней, – заявляю.
Гжесь не поднимается.
– Слушай. Слушай, все ок. Сядь. Мы поедем за ней потом.
– Потом?
– Через час-другой. Сядь, поешь, сука, ты вообще ел сегодня? – спрашивает он.
Еда все еще горячая. Я беру немного в рот, а потом выплевываю в ладонь. Встаю, мою ладонь под краном.
– Вот свинья, – говорит Гжесь с полным ртом.
Я вдруг понимаю, что не поеду за ней. Не на чем. Юстина взяла нашу машину, осталась только его. И ключи – в кармане брата.
– Через час-другой. Нужно кое-что сделать. Успокойся. Послушай. Помнишь, как Юстина спрашивала, откуда у него бензин, еда, одежда? В лесу бы он этого не нашел. Помнишь? – спрашивает Гжесь.
– Что с того?
– А то, что это мы ему даем. Мы его всем обеспечиваем. Я и отец. Он ничего ей не сделает. Я знаю, он странный. Но никто ей ничего не сделает. Садись, сука, не хочешь есть – не ешь, но, по крайней мере, не стой надо мной! – кричит он.