Она надеялась, что Фабиан будет одним из первых, кто войдет в двери выставочного зала, как только они откроются. Что он будет тихо стоять в углу и позволит ей делать все, что нужно, но в то же время будет готов вмешаться, если что-то пойдет не так или кто-то поведет себя неправильно.
В глубине души она так сильно хотела, чтобы на этот раз он действительно послушал ее и воспринял ее слова всерьез, ведь она ясно дала понять, что он должен быть рядом. Что именно этот раз важнее, чем все остальные.
Но он не был среди первых вошедших. Он не стоял где-то в углу, ожидая, когда она начнет говорить. Его просто не было.
Она была убеждена, что этому есть объяснение. Так было всегда. Но прямо сейчас, сегодня вечером, объяснение не имело значения. Каким бы понятным и правдоподобным оно ни было, она нуждалась в том, чтобы ее муж был рядом.
Поза эмбриона, в которой она лежала на полу, делала ее еще более уязвимой, и она ничего не могла поделать, кроме как позволить посетителям самим войти и найти место в комнате. Никаких инструкций им дано не было. Они не знали, чего ждать. Здесь была только она одна.
Народу пришло гораздо больше, чем она смела надеяться. Гораздо больше. Сколько именно, трудно было оценить, но определенно не меньше сотни, возможно, даже больше. На самом деле ей хотелось встать и убежать отсюда. Просто сбежать. Куда, она не знала, но точно как можно дальше.
Вот почему было так важно, чтобы она продолжала лежать. Она должна была вытерпеть все это и пройти свой путь через чистилище. Если она не справится с этим, то никогда не сможет выбраться на другую сторону. Тогда она навсегда застрянет в том чувстве, которое испытывала последние несколько месяцев. В том ощущении, что она стоит и ждет конца, не подозревая, что он уже наступил.
Она чувствовала это всю прошлую неделю и чувствовала сейчас, сильнее, чем когда-либо. Это было не для посетителей. И это не было ее возвращением к искусству.
Да, они пришли в дом культуры, и в презентации было указано, что будет некое представление, выставка, но это было не так. Это было то, что она делала исключительно для самой себя, ради собственного выживания в попытке найти путь назад к ощущению, что еще что-то осталось. Что точка еще не была поставлена. Зрители были здесь в качестве статистов, наблюдателей, которые вносили вклад своими глазами и тем, что были свидетелями всего происходившего.