— Владимир Иванович, как же вы не поймете? — начал сердиться Исаков. — Я же не против послужить в Красной армии. Я в чека служить не хочу. Хочу, чтобы вы перевели меня в армию. Я вообще не пойму — на кой хрен вы меня к себе на службу определили?
— Ну что вы все — я да я? — мягко пожурил я бывшего штабс-капитана. — На службу я вас определил, потому что мне специалист нужен по саперной части. Жаль, разумеется, что вы служить не хотите, но что поделать. — Видя, что Александр Петрович собирается что-то сказать, поднял ладонь. — Подождите, не перебивайте. Знаю, что скажете — в РККА всей душой, от ВЧК — избавьте. Нет, товарищ Исаков, не получится. Либо вы служите там, куда вас поставили, либо вообще не служите. Выйдете на «гражданку», пойдете детишек учить, чем плохо?
— Опять я вас не пойму, товарищ начальник, — поправил очки Петрович. — Вы же, как помню, по всем лагерям офицеров искали, а вместо того, чтобы нас расстреливать, на фронт отправляли. Ведь было такое? Чем плохо, если в Красной армии лишний сапер появится? А я, смею надеяться, не из худших.
— Так я вам верю. И специалист вы первоклассный. Только, Александр Петрович, когда я вас брал на службу, вы мне сами рапорт написали — так мол и так, прошу зачислить в ряды РККА. А потом, когда я вам предложил рапорт переписать, мол, хочу служить специалистом в чека, вы же не отказались, верно?
— Я, Владимир Иванович, в состоянии эйфории был, — смутился Исаков. — Ждали расстрела, а вы тут явились, нам и подумать особо не дали — на фронт, поляков бить. Я тогда и черкнул, не глядя.
— А теперь, стало быть, все разглядели, и захотели в Красную армию?
Исаков ненадолго задумался, потом спросил:
— А если я после увольнения порву эту справку, пойду добровольцем? Кто мне запретит?
— И как вы себе это представляете? Отправитесь в строевую часть? Не примут. Пойдете в военкомат, что вы там скажете? Служил у белых, прошел фильтрацию, служил в чека. Спросят — а почему из чека вас выгнали?
— Как это — выгнали? — не понял Петрович.
— Как выгоняют? Выгоняют за пьянку, за моральное разложение. За все прочее — взяточничество, превышение служебных полномочий у нас не выгоняют, расстреливают.
Эх, до чего же наивный ты человек, штабс-капитан. И майором тебе не быть, это точно. Не помню, в каком году у нас майоров введут? В тридцать четвертом, что ли? А, нет, в тридцать пятом. Но тебе, капитан, переаттестация не светит.
— Выходит, в чека, как в масонской ложе — вход рупь, а выход два? — невесело улыбнулся Александр Петрович.
Наивный-то он наивный, но не глупый. Ишь, догадался.