Мы охраняли границу на посту Косарка и все посматривали на Ай-Куль: на сколько за ночь шагнула зима. Очень нам хотелось до снега прибыть на заставу.
Обычно на пост Косарка я приезжал на неделю. Проверял службу, проводил политические занятия. А на этот раз здесь задержался надолго. Пошли дожди, и глиняная кибитка поста развалилась. Мы ее срочно начали чинить, чтобы успеть до зимы все сделать.
Фаязов привел на пост новую смену, и первым моим вопросом к нему было:
— Привезли в кишлак хлеб?
— Привезли! Шестьдесят мешков. Люди успокоились. Заходил я к Али-Атабекову. Вместе с Вахидом. Чудесный старик! Ругал нас. Жаль, что не может двигаться. Вот была бы помощь! Настоящий агитатор!
Я невольно вспомнил первую свою встречу с начальником в штабе отряда и его слова о том, что заместитель по строевой части нужен ему куда больше, чем политрук.
— Ты что улыбаешься? — спросил Фаязов.
— Да так, ничего, — ответил я. — Агитатор, значит?
— Не понимаю, что тут смешного.
— Ну, начальник, улыбаются не только оттого, что человеку смешно. Бывает, что просто весело.
Фаязов осмотрел помещение поста и остался доволен. Мы сидели с ним возле дышащей жаром печи и курили.
— Скучают на заставе по тебе. Савсан спрашивает, когда приедет Петр-ака, а Назик даже упрекнула: «Ты, говорит, нарочно загнал его на пост».
Фаязов проверил со мною наряды. А на следующий день мы поднялись утром седлать коней.
— Проклятая зима! — ворчал Мир-Мухамедов. — Нет, чтобы обождать денек. Мы бы проскочили перевал.
Но проскочить не удалось. Копались мы в снегу на этом перевале часа три. Фаязов нервничал.
Мы спустились в долину. Снегу здесь мало, так, трава чуть припорошена. Всего нас было двенадцать человек. Впереди ехал Мир-Мухамедов с пулеметом, за ним я, потом Кравцов, Прищепа, Шуляк, Фартухов и еще несколько человек, а сзади Фаязов.
— Смотри, смотри, сколько скота, — остановился Мир-Мухамедов.
Я придержал коня. Впереди в долину, по которой мы ехали, выползало из ущелья широкой черной полосой большое стадо овец и коров. Слышен был шум, видны по сторонам всадники в черных халатах, с длинными палками, гнавшие скот.
Около нас появился встревоженный Фаязов. Он пристально смотрел вперед и, повернув к нам сердитое обросшее лицо, крикнул:
— Коней в укрытие! Живо! Разве не видите? Басмачи!
Нас будто ветром смело с седел. Торопясь, мы тянули коней в овраг, по одному выскакивали оттуда, пригибаясь, подбегали к сидевшему за грудой камней Фаязову и падали в снег. Мир-Мухамедов устанавливал пулемет, красноармейцы ползали, выбирая получше укрытие. Фаязов с беспокойством осматривался.