На этой мысли Смирной, умаявшись, задремал.
Утром к нему ворвался и растолкал его Павлик с криком:
— Да сделай же что-нибудь!
— Что, что такое?.. — пробормотал Ермачко.
— Чекмай к князю пошел! Сейчас они в крестовой!
— А Мамлей где?
— Там у дверей стоит. Да только ему ничего не слышно! Если Чекмай уйдет — и я с ним уйду!
— Погоди, не вопи… Дай хоть обуюсь…
— Да что ты копошишься!
Бусурман только что не подпрыгивал на месте.
— Гаврила?..
— Нет! Не возвращался!
Ластуха ждал Чекмая у дверей крестовой палаты. Туда Павлик и притащил Смирного.
Огни стояли втроем, прислушиваясь, но разговор был тихий. Вдруг раздались поспешные шаги — по лестнице из девичьих светлиц сбежала вниз княжна Васса. Увидев мужчин, она резко остановилась.
Одета девушка была так, как одеваются все теремные затворницы, — в распашницу поверх длинной алой рубахи, на голове — простая алая же повязка, чтобы черные волосы лежали гладко. На ногах — ичедыги, а пальцы — почти без перстней.
— Он там? — спросила княжна.
— Там, — сообразив, ответил Ластуха.
— Он не виноват! Это — она! — княжна кинулась к двери, но Ластуха заступил ей дорогу.
— Князь не глупее нас с тобой, лапушка. Ступай наверх, нехорошо — одна с мужчинами…
— Не пойду! Я должна видеть князя!
Смирной уж собрался было сказать княжне что-то нравоучительное, но Ластуха, лучше знавший женский пол, опередил его.
— Вот, Павлик, думали мы тебе невесту искать, а невеста сама прибежала. Норовом — как ты, то-то у вас в хозяйстве будут летать горшки со сковородками…
Столько ненависти, сколько было во взоре княжны, Ластуха никогда прежде не видел. Она сперва покраснела и сделалась дивно хороша, потом прижала к щекам ладошки, повернулась и взбежала по лестнице, чудом не наступив на подол рубахи.
Бусурман озадаченно глядел ей вслед.
Он впервые увидел эту девушку вблизи — и даже растерялся.
Тут дверь отворилась, первым вышел князь. Он оглядел собравшихся и притихших мужчин.
— Мамлей, мы в одном строю с тобой и с Чекмаем стояли — что ты обо мне сейчас подумал? — спросил князь и, не дожидаясь ответа, пошел, прихрамывая, к покоям княгини.
Чекмай остался в крестовой. Опустившись на колени, он беззвучно молился.
— Не трогайте его, — заглянув туда, прошептал Ластуха. — И — прочь пошли, тихо, тихо…
Князь обернулся.
— Бусурман, Мамлей, потом пойдете в Кремль. Поглядим, какова добыча у моих сыщиков. Я — поеду, а вы, добежав до Кремля, встанете у приказного крыльца поодаль — чтобы знать, где вас искать.
— Умен, — сказал Ластуха, когда князь скрылся. — Не хочет нас приказным крючкам показывать. Ну, пошли, Бусурман, в людскую, там, поди, уж стол накрыт. Как раз успеем поесть.