Все у нее в голове совпало, и побег Авдотьи из Вологды, и ее загадочное возвращение, и появление на свет сына, который никак не мог быть сыном Деревнина, и гостевание у Марьи Вострой. Авдотья приводила сына к родной бабке, а не к загадочной дальней родне. Оставалось все это так преподнести Гавриле, чтобы он не назвал сведения бабьими домыслами и несуразными сплетнями.
А Гаврила меж тем услышал девичий смех. Смеялись совсем близко, вон за тем забором…
Живя при Чекмае, в доме князя Пожарского, он такого счастливого и заливистого смеха не слышал. Сенные и комнатные девки в хозяйстве имелись, да только княгиня не одобряла избыточного веселья в палатах, а в саду, пострадавшем в Смуту, еще только предстояло посадить новые деревья и устроить забавы для княжон, когда смехотворение одобряется. Опять же — овдовевшая княжья дочь Аксинья, год назад потерявшая молодого мужа, князя Ивана Куракина, будет приезжать, и надобно ее чем-то радовать. Пока же всей радости — посидеть с рукодельем на гульбище, и то — на солнышко вылезать нельзя, чтобы личики не обгорели. Одной княжне Зотовой можно — у нее личико смугловатое, ничего с ним не станется. И та княжна постоянно на гульбище выскакивает, глядит на суету во дворе…
Ни слова не сказав матери, Гаврила перебежал через переулок и ничтоже сумняшеся полез на забор; удерживаясь на нем, заглянул во двор и увидел большие лежачие качели.
Поперек довольно толстой колоды, в которой было прорублено необходимое углубление, лежала длинная доска. На концах доски стояли девица в простой повязке и женка в повойнике. Когда конец доски, на котором стояла девица, поднимался вверх, она довольно высоко подпрыгивала; когда же вверх шел другой конец, женка подпрыгивала еще выше. И эта игра им очень нравилась.
Подолы сарафанов, у девки — красного, у женки — лазоревого, трепыхались вокруг стройных, голых, белых ног в ичедыгах.
Гаврила был молодец крепкий, породой пошел в деда, и девки, а также женки, ему нравились соответствующие. Тощие ноги он считал огромным недостатком, еще хуже, чем ноги избыточной толщины. Впрочем, поглядеть на них доводилось редко. А тут — подолы взлетают чуть не до самого срамного места. И ноги — именно такие, что нравятся молодцам! Как не насладиться соблазнительным зрелищем!
Случилось то, что и должно было случиться: у женки слетел с головы повойник, и две косы, которые уже не могли удержать булавки-переперки, упали на спину. Оказалось, они — русые с заметной рыжинкой.
— Оленка, хватит, хватит! — закричала женка. И соскочила с остановившейся качельной доски.