В те годы по Москве ходили разговоры, что Ефремову будто бы удалось создать театр исключительно потому, что в молодости другом его был хрущевский зять Алексей Иванович Аджубей. Это неправда. Они действительно учились на одном курсе в Школе-студии МХАТ и действительно когда-то дружили. Но расчетливый Аджубей, видно, смекнул, что актерским талантом он много ниже Олега и вообще это не его стезя, и поменял Школу-студию на университет, – кажется, на журналистский факультет, – куда увел за собой из студии и свою тогдашнюю жену, очень красивую студентку Ирину Скобцеву. Она потом все же вернулась и училась курсом старше меня вместе с Галей Волчек, Игорем Квашой и Леней Броневым.
Впрочем, и Скобцеву Аджубей вскоре поменял: его женой стала Рада Хрущева. Растиньяк Аджубей, Жюльен Сорель Аджубей, временщик Аджубей – как его только не называли! – какое-то время был настолько силен, что решал дела государственные. Тогда Аджубей возглавлял газету «Известия», которая при нем поднялась вровень с «Правдой». В ней алчущий информации должен был между строк читать, куда ветер дует, и делать для себя выводы – или, жадно надеясь на перемены к лучшему, эти самые выводы додумывать и придумывать. Так, пожалуй, вернее. Аджубей ездил в Америку на важнейшие переговоры, и прочили ему, говорят, даже пост министра иностранных дел. А может быть, это он хотел, чтобы прочили…
Но пала власть царя Никиты. «Дети не отвечают за дела отцов своих…» А зятья? А зятья, как выяснилось, отвечают, коли состояли временщиками при тестях. И за плохие их деяния, и за добрые – за все отвечают.
Нет, не помогал сокурсник сокурснику. Правда, и не препятствовал, что при его тогдашней силе тоже дорогого стоит. Просто стоял в стороне, наблюдал. И вообще – не до театров тогда ему было. Находились дела поважнее – и у Никиты Сергеевича, и у его зятя…
Как-то в начале 60-х завалились мы компанией в ресторан ВТО. В те времена у него еще был престиж. Там можно было увидеть стариков мхатовцев, например неизменно бывавшего там И.М. Раевского, всегда подтянутого, достойного, наутюженного, в чистейшем белом воротничке, с золотой чайкой в петлице, – а глаза за очками от выпитого стекляннее стекол. За его столиком – ермоловцы Якут, Гушанский, тут же Марк Бернес с Соловьевым-Седым… Писатели в «гадюшник» тоже заглядывали, попивали, «клеили» баб модные поэты. Но не только. В те годы там еще и беседы велись.
Так вот, однажды мы сидели так в компании с Олегом. Он уже ходил в «левой» славе. Сидим – и вдруг по залу шепот: «Смотрите, Аджубей!..» Действительно, идет сам главный редактор «Известий» со своими мальчиками из свиты. Пришли уже «хорошенькими», видать, не догуляли где-то, – иначе на кой черт их в ВТО занесло? Не по рангу. А может, захотелось в пьяном кураже на малых сих посмотреть и себя, больших, показать? Тут-то они с Олегом и встретились. Это был первый раз, когда я видел их вместе.