Помните: белый лист бумаги в руках Артура Миллера оборачивался черным? У жизни та же драматургия.
«Мы на ероплане», – орут взлетевшие на доске качелей, а те, что внизу, отвечают: «А мы сегодня в яме…» – и, оттолкнувшись от земли, сами взлетают вверх: «А вот теперь мы на ероплане, а вы сегодня в яме».
В тот вечер в ресторане ВТО в яме был Олег: «Современник» в очередной раз собирались закрывать, а Аджубей со своими мальчиками на ероплане парил. Тут бы, кажется, Олегу и подойти к полудержавному властелину, как многие сделали бы на его месте, выпить с ним, пользуясь случаем, за прошлое, за общую юность, за бывшую дружбу, а заодно попросить помощи. Но не такой тогда был Олег, чтобы на наших глазах и на глазах у всего «гадюшника» идти на поклон. Встретились они глазами, поздоровались. И только. Мы пьем. Иногда Аджубей с Ефремовым переглядываются. Потом тот Олегу за стол чарку водки прислал, а Олег ему бутылкой ответил. Вот и весь сказ. Нет, нет! Надо отделять от зерна полову. Не стараниями Аджубея открылся, существовал и не был закрыт тогда Театр-студия «Современник».
Второй раз увижу Аджубея в 71-м году на 7 ноября в доме Нателлы Лордкипанидзе, тогда сотрудницы «Известий». Опальный босс пришел в гости с Радой, а художественный руководитель МХАТа Олег Николаевич Ефремов после банкета в Кремле при всех регалиях прикатил на «мерседесе», да еще привез с собой какого-то генерал-лейтенанта в голубом мундире и при орденах до пупа. Генерал этот весь вечер не давал Аджубею покоя – все про Хрущева язвил. Раду было искренне жаль. Олег, правда, с генералом поспорил, заступился за Никиту Сергеевича, так что все обошлось…
«Вот так, сэр Джон!»
Роль Сирано в постановке пьесы Э. Ростана «Сирано де Бержерак» я получил почти случайно. Начал постановку Игорь Кваша, он же принес в театр новый перевод Юры Айхенвальда. Задумал он этот спектакль в полемике с Ефремовым, так что Олег как исполнитель сразу отпал, хотя в те годы мог сыграть эту роль блистательно. Евстигнеев тоже отказался по причине неумения играть пьесы в стихах; этот виртуозный актер и прозу-то учил с трудом и частенько допускал на сцене такие оговорки, что с партнерами начиналась истерика. Кваша назначил на роль Сирано себя, но так как ему предстояло еще и ставить, то ему понадобился дублер. Так возник я.
Как и следовало ожидать, Игорь, избравший для режиссерского дебюта непривычную для нас по жанру и форме героическую комедию, запутался в ней, как лошадь в постромках. Главной частью оформления была широкая белая лестница. По ней носятся актеры со шпагами. Носиться им, впрочем, неудобно, потому что костюмы сделаны из поролона, и играть в них – все равно что безвылазно сидеть в сауне. Все это придумал Борис Мессеpep с благословения постановщика Игоря Кваши, который ставил – но не выпускал – неуклюжий этот спектакль. Несмотря на то что Ефремов ругал и макет, и принцип оформления, Кваша настоял на своем, и в результате душные костюмы из поролона на каркасах сковывали актеров на огромной белой лестнице, на которой надо было двигаться ритмично, непринужденно, элегантно – «по-французски».