Мне кажется, что Евгений Светланов – художник, избравший для себя путь Рихтера. А есть и другие пути даже для великих музыкантов и актеров. Но, как сказано в книге Л.Я. Гинзбург: «Каждый человек, проживший длинную жизнь, какая бы она ни была, оказывается у разбитого корыта…»
Иннокентий Смоктуновский
На сольном концерте Рихтера в Большом зале Московской консерватории я был свидетелем одного случая. Зал был переполнен, масса узнаваемых лиц, которых на других, тоже замечательных концертах в консерватории мне видеть не доводилось. Слушать Рихтера, побывать на его концерте – престижно. Это меня, честно говоря, всегда раздражало. Если человек любит музыку, то одних концертов даже Рихтера ему недостаточно, тем более что в 70-е годы в Большом зале бывали потрясающие концерты выдающихся исполнителей. Знаю, бывал, слушал, восхищался. Иногда, естественно, и досадовал.
Итак, Рихтер играет сонаты Бетховена. В зале – напряжение натянутой струны. Его создает он. Чего это ему стоит, знает только он сам. И вдруг, во время исполнения, где-то из десятого ряда партера, вспышка фотоаппарата. Щелчок и вспышка. Рихтер дернулся. Гневный поворот головы, точно туда, откуда вспышка. Зал обомлел. Это продолжалось долю секунды, маэстро, не отрывая рук от клавиатуры, повернулся, но всем показалось, что сейчас что-то произойдет, что он бросит играть, уйдет с эстрады. Такие случаи бывали.
Кто же допустил эту опрометчивую бестактность? Другой известный всему залу великий художник – И.М. Смоктуновский. Один великий хотел сфотографировать другого великого и навсегда его для себя увековечить. Сам захотел запечатлеть, остановить прекрасное мгновенье.
Подумаешь, скажет кто-то, ну бывает, оплошал великий актер космического масштаба. И в самом деле, кто не ошибается?
Легко заметить, куда я клоню, не правда ли? Уже угадывается мое недоброе отношение к герою рассказа. Даже предвзятость. Читатель уже почувствовал, что автор, сам актер, сводит какие-то счеты с покойным великим, прославленным, народным артистом СССР, Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и прочих премий. С признанным во всем мире Гамлетом – в Шекспировском театре в Лондоне висит портрет И.М. Смоктуновского в этой роли (а автор сам, наряду с другими, подвизался в этой роли, в Театре В. Маяковского). Словом, зависть, сальеризм угадывается, разве не правда? Ну, положа руку на сердце?
Нет, скажу я, не завистью продиктованы эти заметки о действительно выдающемся артисте. Но в первую очередь, и это главное, желанием разобраться даже не в нем, хотя и это достаточно интересно, а в природе актера, лицедея, попытаться на примере этой выдающейся личности понять кое-что о взаимосвязи человеческого и актерского начал в людях нашей профессии. Понять, где начинается игра на сцене, а где – в жизни, как одно перетекает в другое, как это взаимосвязано, если взаимосвязано вообще. Понять на основании наблюдений и раздумий об Иннокентии Смоктуновском, которого я достаточно много видел и на сцене, и в кино, и на телевидении, книги которого читал, интервью которого не раз слышал, с которым пересекался в работе, с которым несколько раз откровенно и подолгу разговаривал и, что уж точно, о котором много думал, хотя бы из мерзкого чувства зависти к его блестящей судьбе.