Пахал, чтобы обеспечить жизнь семьи и жить более-менее достойно, и великий Смоктуновский. При этом халтурщиком не слыл. Готовился к каждой радиозаписи. Приходил на улицу Качалова, снимал обувь, надевал домашние туфли, заваривал чай и начинал всерьез трудиться. Радио его любило, и он своим удивительным голосом озвучил немало художественной литературы. Когда-то им и другими сделанное звучало в эфире и находило (или так казалось?) благодарного слушателя. Сознание важности делаемого поддерживало дух, принося и кое-какие материальные дивиденды. Опять же знаю по себе.
Но времена менялись, а потом и вовсе стали неузнаваемыми для нашего поколения. Все встало с ног на голову. Полагаю, и для Смоктуновского. Переменилось радио. Где теперь, на какой волне услышишь его записи прошлых лет? Его Пушкина (он, если не ошибаюсь, записал целиком всего «Евгения Онегина», как и Ю.А. Завадский, как и С.Ю. Юрский, – адов труд!). Я пишу о Смоктуновском, но на самом деле не только о нем, а обо всех, кто жил, может быть, и менее успешно, но по той же схеме приоритетов и художественных принципов, стараясь честно зарабатывать на жизнь своим трудом.
Когда наступили 90-е годы, Смоктуновский, как и другие, подался в антрепризу, снимался, играл во МХАТе, пошел даже на то, чтобы перед гастролями в Японию вновь сыграть роль дяди Вани, которую когда-то замечательно сыграл в фильме Андрея Кончаловского. Ему, как и О.Н. Ефремову, вернувшемуся к роли Астрова, уже было под 70. Олег настоял, смертельно обидев Олега Борисова и, полагаю, Андрея Мягкова, игравших в этом спектакле с премьеры. Борисов покинул МХАТ и написал в своей книге «Без знаков препинания», что поступок Ефремова – самое сильное разочарование за всю его актерскую жизнь. И действительно, ну что Ефремов со Смоктуновским не видели в этой Японии, на что был ефремовский художественный расчет, на какую такую сенсацию? Неясно.
Полагаю, что произошло это из-за того, что старики задергались, что два крупнейших актера, два партнера по театру и кино, две суперзвезды превратились в реальных стариков. А кому охота сдаваться без боя? Нет, Кеша, мы с тобой – два колосса, я, как ты определил, гениальный, а ты – космический, имеем право, мы еще ого-го, мы покажем этим япошкам наш класс! Я фантазирую, может быть, были еще какие-то причины разного характера, в том числе и материального, не знаю. Не знаю и того, как они прошли в этой Японии, но разве это так уж важно?
Великие, гениальные, космические старели, старели, повторюсь, на фоне стремительно меняющейся жизни, новой страны, новой России, новой Москвы. Прожившие жизнь в XX веке, сформировавшиеся на приоритетах советской поры, мы все, как Ефремов и Смоктуновский, как могли противостояли сталинскому террору, хрущевским экзерсисам, брежневскому застою. Но, несмотря на запреты и ограничения, на окружавшие нас мерзость и ложь, которым мы, как могли, противостояли, а иногда, каждый по-своему, в меру своих художественных принципов и беспринципности, которым потворствовали, жить и работать нам все же было привычнее в те, уже ушедшие времена.