А потом была премьера телефильма в московском Доме кино. Телевизионное начальство картину с бурчанием приняло, предварительно подсчитав количество еврейских фамилий в титрах. Их оказалось в меру. Костолевский проходил за русского. Я – полуеврей тоже. Про Михаила Себастьяну они, как и я, в том момент, слава богу, не знали. Михаил Светин и Илья Рудберг играли эпизодические роли. Вот, правда, художник – Марк Каплан. Зато оператор – Владимир Иванов и композитор – Эдисон Денисов вносили необходимое равновесие. Позже я случайно узнал, что и Эдик Денисов хромал на пятый пункт. Итак, была нешумная премьера в Доме кино. Отнюдь не переполненный зал – картина-то телевизионная! Ничем не прославленный режиссер, дебютант. Никто не брал в расчет моих телеспектаклей. А то, что я был одним из режиссеров телевизионного фильма «Вся королевская рать», никто не ведал. В конце, правда, похлопали, да и смеялись в нужных местах.
Мы с Гришей поехали ко мне домой выпить. Он мне рассказал, что, несмотря на отсутствие в зале именитых коллег, он вдруг увидел сидящего под лестницей, в раздевалке, Анатолия Васильевича Эфроса. Анатолий Васильевич для нас с Гришей, актеров его театра, был абсолютным авторитетом. И вдруг он пришел по собственному желанию на нашу скромную премьерку. «И что он сказал?» – со страхом спросил я друга Гришу. «Честно, Миня, он ничего про картину не сказал. Был мрачен. Спросил только: “Почему Козаков сыграл в своей картине лучше, чем он играет в моих спектаклях?”» – «И все, Гриша?» – «И все, Миня». – «Но тебя-то хоть поздравил?» «Мне показалось, что нет», – сказал Гриша. «Да ладно, – говорю. – Странный он человек, наш великий босс. Выпьем, Гершеле?» Разумеется, выпили. Надо сказать, что наша «Безымянная» не сразу вошла в сознание зрителей, о коллегах я уже не говорю. Не провалилась – и на том спасибо. На премьере я со страхом подсчитывал уходящих из зала зрителей. Слава богу, удалось подсчитать. Массового отвала не было. Картина попала на Всесоюзный фестиваль телефильмов, происходивший в Баку. Мы удостоились спецприза Азербайджанской академии наук. Костолевский, побывавший на этом форуме, привез и отдал мне приз – коврик с национальным узором, который я приспособил в туалете, на случай, если окажусь босым. И был весьма доволен тогда сим знаком отличия.
А с моим другом мы славно потрудились и в Театре на Малой Бронной. Эфрос, любя и ценя Гришу, не доверял ему главных ролей. Александр Леонидович Дунаев тоже не доверял. Гриша переживал. Когда же в 1974 году я начал ставить комедию Леонида Генриховича Зорина «Покровские ворота» в театре на Малой Бронной, я распределил на роль эстрадника Велюрова Гришу Лямпе. И он играл эту роль до 81-го года, пока я сам, уходя из театра, не попросил снять с репертуара мой спектакль. К этому моменту я уже срежиссировал телевизионный фильм по комедии Зорина «Покровские ворота». Но Гришину роль в фильме сыграл все тот же Леонид Сергеевич Броневой.