«Я “Покровские ворота”
видел, Миша Козаков.
И взгрустнулось отчего-то,
милый Миша Козаков.
Ностальгична, романтична
эта лента, милый мой.
Все играют в ней отлично.
Лучше прочих – Броневой».
А Лямпе играл ту же роль с большим успехом у той публики, что посещала наш спектакль на Малой Бронной. Так почему же я предал моего друга, обидел его, не пригласив на роль Велюрова в кино? Гриша переживал это предательство еще очень долго. «Но, Гриня, – говорил я, – пойми, в каком я был тогда положении. Ты же знаешь, какой ценой пробивался…» О! это слово – пробивать! Сценарий «Покровских ворот». «Ты же знаешь, как тяжко утверждалось распределение ролей на Центральном телевидении при Лапине. Ну не мог я тогда рискнуть на твое исполнение роли. Ведь Броня-Мюллер – общероссийская звезда. Ну, и будем говорить честно, Гриня, он идеальный исполнитель. Разве не так?» – «Все так, Миня. Броневик-сука, сыграл здорово. Я ведь не обижаюсь. Но все-таки обидно, Миня, что я у тебя в этом фильме не сыграл». И вправду, обидно. Тем паче, что, когда я ставил эту вещь на Малой Бронной, ни Броневой, ни Дуров, ни Дмитриева, ни Волков – никто из первачей не согласился играть у режиссера Козакова в театре, где ставит Эфрос. А Гриня согласился. Не был первачом? Может быть.
А что есть первач? – Актер, у которого есть приставка «народный артист»? Нет, это не критерий. Были, есть народные артисты всего Советского Союза, получившие звание не по праву лучших в бывшем Советском Союзе. Даль и Высоцкий вообще никаких званий не имели. Звания, вообще-то, чушь. Когда их только ввели, то ставший народным артистом, одним из первых, Константин Сергеевич Станиславский сказал: «Искусству конец!» Так что есть первач? – Трудно сказать. Первач – он и есть первач. Бывают, правда, первачи временные, на время. Бывают до конца своих дней. Нет, мой друг Гриша никогда не стал первачом ни в СССР, ни в Израиле, в театре «Гешер», в котором он играл, уехав туда, где оказался вскоре и я. Почему? Вот теперь, спустя столько лет, я задаю себе этот вопрос: почему не стал первачом? Потому что еврей? – Нет. Ведь и Броня не хохол. И народный артист, знаменитый телеведущий Игорь Кваша не русак. Так что же? Недостаток таланта? – Нет. Григорий Лямпе был одарен настолько, что в театре Соломона Михайловича Михоэлса играл роль, заменяя самого Зускина. А был он тогда молоденьким парнем – Гришей.
Я работал с Гришей после «Покровских» всегда, когда для него находилась роль, большая или маленькая – неважно. Он сыграл у меня в «Попечителях» по «Последней жертве» Островского, в «Фаусте», в «Маскараде»… И главное – важнейшую роль учителя в «Визите дамы». Опять учитель, но тут – стоп! Надо быть честным до конца, вспоминая старого друга. Сыграл-то опять случайно, опять заменив все того же Гердта, которого я пригласил поучаствовать в моей картине и который опять согласился и, как водится, сниматься у меня не стал – то ли другая картина помешала, то ли опять нарушался его запланированный отдых все в той же Прибалтике, то ли… Но это уже другой разговор. И опять выручил, сыграл за Гердта все тот же Лямпе. Темно! Включите Лямпе! Роль учителя гимназии, которую Гриша играл в картине «Визит дамы», в трагифарсовой пьесе Фридриха Дюрренматта, роль смыслово-опорная. Именно этот персонаж – местный гюлленовский интеллигент, гуманист и умница – произносит ближе к финалу и убийству Ила… ключевую фразу о совести и вынужденном компромиссе, на который способны не только жители выдуманного Дюрренматтом, городка Гюлена, но, увы, большинство из нас, доведенных до крайности унизительностью нищеты, из которой можно выйти, пойдя на компромисс с совестью.