Скелли внимательно взглянул на Николаса через очки. Взгляд у него был снисходительным, но голос прозвучал строго:
— На будущее постарайтесь запоминать такие вещи, мастер Овертон. Сейчас это немного сузило бы нам область поисков.
— Что тут происходит? — спросил я, остановившись в дверях.
Мои подручные были так заняты, что даже не видели, как я вошел. Барак повернулся ко мне, разгладив бороду. Лицо его было красным и рассерженным.
— Мастер Николас потерял свидетельство о передаче собственности Карлингфорду! Ну и как мы теперь докажем, что Карлингфорд владеет землей на законных основаниях? А документ, между прочим, нужно представить суду в первый же день сессии… Тупая дубина! — пробормотал он. — Безмозглый идиот!
Овертон, покраснев, посмотрел на меня:
— Простите, я нечаянно.
Я вздохнул. Два месяца назад я взял этого молодого человека на работу по просьбе одного друга, барристера, перед которым был в долгу, и сейчас уже почти жалел о том, что сделал это. Николас был родом из Линкольншира, происходил из уважаемой дворянской семьи и на двадцать втором году жизни, очевидно так и не решив, к чему у него лежит сердце, согласился поработать год-другой в Линкольнс-Инн, чтобы понять, как закон поможет ему управлять отцовским поместьем. Мой друг намекал, что между Николасом и его родными произошел какой-то разлад, но уверял меня, что он славный парень. И в самом деле, Овертон оказался вполне симпатичным и добродушным, но, увы, безответственным. Как и большинство других джентльменов его возраста, он проводил много времени, исследуя лондонские злачные места, и уже имел неприятности из-за драки на мечах с другим студентом, с которым они не поделили какую-то шлюху. Этой весной король закрыл в Саутуарке бордели, но в результате через реку в город стало шастать еще больше проституток. Большинство молодых дворян учились фехтованию, а общественный статус позволял им носить меч в городе, однако таверны — неподходящее место, чтобы демонстрировать свою ловкость в этом искусстве. А острый меч — смертоносное оружие, особенно в неосторожных руках.
Посмотрев на высокую поджарую фигуру Овертона, я заметил под его ученической блузой зеленый камзол с разрезами, из-под которых виднелась подкладка из тонкого желтого дамаста, в нарушение всех правил инна, предписывающих ученикам носить скромное платье.
— Продолжайте искать, но делайте это спокойнее, — сказал я и спросил напрямик: — Николас, а ты не выносил этот документ из конторы?
— Нет, мастер Шардлейк, — возразил парень. — Я знаю, что это запрещено.