Теперь уже Генрих разгневался на консерваторов. Король заявил, что, арестовав Джорджа Блэгга, они подобрались «слишком близко к нему самому», и в результате Блэгг был помилован. С учетом этого нетрудно догадаться, с какой силой монарший гнев обрушился на тех, кто посмел пытать Энн Аскью, чтобы навредить королеве.
По словам Фокса, существовал также еще один заговор против Екатерины: на этот раз дело дошло даже до выдачи ордера на арест королевы, — правда, документ сей был без труда аннулирован, когда копия попала ей в руки. Дакота Гамильтон и другие исследователи убедительно доказали, что это событие произошло в июле 1546 года. Согласно «Книге мучеников», Екатерина поспешила к королю и убедила мужа в том, что и в мыслях не имела поучать его в вопросах религии, но затеяла этот разговор исключительно с целью отвлечь Генриха от боли в ногах. И, опять же если верить Фоксу, заговорщики потерпели фиаско: его величество благосклонно принял объяснение жены, и, когда лорд-канцлер Ризли на следующий день прибыл во дворец с ордером на арест, Генрих отругал его, ударил по голове и велел больше не показываться на глаза — иными словами, совершенно и публично унизил.
Лично я подозреваю, что все это было скорее преднамеренной уловкой со стороны короля, нежели случайной цепью событий, как сообщили Фоксу две переживших Екатерину фрейлины (хотя допускаю, что для них происходившее вполне могло выглядеть именно так). Начнем с того, что в июле консерваторам было трудно придумать законные основания для ареста королевы, поскольку никакого компромата ни на нее, ни на ее фрейлин обнаружить так и не удалось. Если бы Генрих действительно хотел отделаться от жены, то легко мог бы сфабриковать любые обвинения, как он сделал в свое время, чтобы избавиться от Анны Болейн и Томаса Кромвеля, да и сейчас был близок к тому же в отношении герцога Норфолка.
Тут стоит отметить, что тремя годами ранее, когда Гардинер выдвинул обвинения против архиепископа Кранмера, Генрих сыграл с консерваторами примерно такую же шутку, согласившись, что Кранмер должен предстать перед Тайным советом, но дав ему заранее свой перстень, дабы показать Совету, что архиепископ по-прежнему пользуется расположением короля. В результате была назначена комиссия для расследования обвинений против Кранмера, но возглавил ее… сам Кранмер! Подобная тактика была хороша тем, что унижала одну партию (в обоих случаях — традиционалистов), но при этом недвусмысленно напоминала другой стороне (сначала Кранмеру, а потом и Екатерине), кто в государстве главный. Учитывая, что охота на еретиков завершилась полным провалом, было бы очень в духе Генриха оскорбить таким образом Ризли и вынудить супругу, как раньше Кранмера, подыграть ему — а в случае Екатерины еще и заставить супругу публично признать, что женщина не должна поучать своего мужа.