— Он говорит, мест нет, — сказала она и с досадой всплеснула руками.
Разочарование ее было так велико, что она так и застыла посреди зала, буравя столики взглядом, как будто от этого они могли освободиться. Официант, понаблюдав за этой сценой, неожиданно передумал: свободное место есть, если мы не против посидеть в углу, — перевела Елена. Он провел нас к столику, и Елена осмотрела его так критически, будто собиралась всё же отказаться. Очень близко к стене, сказала она мне. Думаешь, нам будет удобно? Я сказала, что не против посидеть у стены, а она может сесть напротив, если хочет.
— Почему ты в темном? — спросила она, когда мы сели. — Не понимаю. Когда жарко, я ношу легкую одежду. И ты как будто сгорела на солнце, — добавила она. — Спина и шея.
Я сказала, что днем плавала на лодке с человеком, которого знала недостаточно хорошо, чтобы попросить его намазать мне спину солнцезащитным кремом. Она спросила, кто это был. Мужчина?
Да, ответила я, мужчина, с которым я познакомилась в самолете и разговорилась. Елена широко раскрыла глаза от удивления.
— Ни за что бы не подумала, что ты поплывешь куда-то на лодке с незнакомцем, — сказала она. — Кто он такой? Он тебе нравится?
Я закрыла глаза и попробовала определить свои чувства к моему соседу. Когда я их открыла, Елена всё еще выжидательно смотрела на меня. Я так отвыкла задумываться, нравится мне что-то или нет, сказала я, что не могу ответить на ее вопрос. К моему соседу, как и многим другим явлениям, я испытываю неопределенные чувства.
— И всё же ты отправилась с ним плавать на лодке, — сказала она.
Было жарко, ответила я. И отплыли от берега мы исключительно — по крайней мере, я так думала — на дружеских условиях. Я рассказала, как он попытался поцеловать меня, пока мы стояли на якоре в открытом море. Он старый, продолжала я, и жестоко было бы назвать его уродливым, но его приставания были для меня столь же неприятны, сколь неожиданны. Мне и в голову не приходило, что он так себя поведет, или, точнее, — пока она не успела сказать, что не предвидеть такую возможность могла только идиотка, — я не думала, что он на это решится. Я считала очевидным, что мы слишком разные, но он, видимо, был иного мнения.
Елена спросила, сказала ли я ему об этом прямо. Я ответила: отнюдь, я стала всячески оправдываться и постаралась пощадить его чувства. Какое-то время она молчала.
— Если б ты сказала ему правду: ты старый, маленький и толстый, и, хотя ты мне нравишься, на самом деле я просто хотела покататься на лодке. — Она начала смеяться, обмахиваясь меню. — Если б ты всё это ему сказала, ты бы услышала в ответ кое-какую правду о себе. Твоя честность вызвала бы честность с его стороны.