— Ты когда-нибудь пыталась с ним поговорить? — спросила Елена.
Мелета медленно покачала головой.
— Говорю же, я с трудом его вспомнила, хотя обычно людей не забываю. Так что напасть пришла оттуда, откуда не ждали. Я бы даже сказала, от этого студента я ожидала угрозы в последнюю очередь.
Иногда ей кажется, продолжала Мелета, что именно в этом кроются причины его поведения. Иными словами, ее чувство реальности как будто атаковало само себя, породило материализовавшуюся вовне силу, которая ненавидит и дразнит ее. Но такие мысли свойственны религиозному восприятию мира, что в наше время считается признаком невроза.
— Я предпочитаю думать, — сказала она, — что кто-то из нас сумасшедший, либо он, либо я, поэтому стараюсь относиться к нему с нежностью. Я поднимаю глаза — и всякий раз он передо мной, размахивает пальцами и высовывает язык. Он ведь полностью от меня зависит — даже в отношениях никто мне не был так верен. Я пытаюсь любить его в ответ.
Она закрыла винную карту и подняла палец, подзывая официанта. Елена что-то сказала ей по-гречески, и между ними завязался короткий спор, в который включился официант. Судя по всему, он встал на сторону Мелеты, потому что принял заказ у нее, энергично кивая головой, невзирая на просьбы Елены.
— Елена ничего не понимает в вине, — сказала Мелета мне.
Елену это замечание как будто нисколько не обидело. Она вернулась к разговору о преследователе Мелеты.
— Ты описала полную зависимость от него, — сказала она. — Идея, что врага своего нужно возлюбить, заведомо нелепа. Это исключительно религиозное убеждение. Говорить, что ты любишь того, кого ненавидишь и кто ненавидит тебя, — всё равно что признавать поражение, принимать свою угнетенную позицию и пытаться убедить себя в том, что это не так уж и плохо. И когда ты говоришь, что любишь его, это значит, ты не хочешь знать, что он на самом деле о тебе думает, — сказала она. — Если б ты поговорила с ним, ты бы узнала.
Я смотрела на людей за другими столиками и на соседних террасах, где яблоку было негде упасть; вся площадь полыхала гулом голосов. Среди беседующих тут и там бродили попрошайки, и людям иногда требовалось время, чтобы заметить их присутствие и либо подать им милостыню, либо отмахнуться. Я видела, как одна и та же сцена повторяется несколько раз: призрачная фигура стоит за стулом человека, который не замечает ее, потому что занят едой, разговором, жизнью. Крошечная ссохшаяся женщина в капюшоне обошла соседние столики и направилась к нам, бормоча под нос и вытянув маленькую скрюченную ладонь. Мелета положила ей в руку несколько монет и что-то сказала, поглаживая ее пальцы.